Шурави бача. Владимир Владимирович Холмовский

за происходящим, затихли и успокоились шумные, только что прибывшие из Союза, еще не нюхавшие беспредела новой службы солдаты.

      – Ага-а, успокоились, а то, е-мое, думали, служба медом покажется, – с чувством собственного превосходства проговорил коротышка-офицер. – Вон, видите, – он указал рукой на песчаный бархан, из-за которого был виден еле заметный деревянный флюгер. – Вон, эта одна часть, – невнятно проговорил он, тяжело дыша от охватившей его злобы.

      Немного успокоившись, он надвинул панаму себе на глаза смахнул ладонью струящийся из-под нее от жаркого, беспощадно-палящего солнца пот и уже с улыбкой на лице проговорил:

      – Вон, видите две палатки, будете ждать дальнейшего распределения там. Эта колонна, – он указал пальцем туда, где возвышался его недавно поверженный обидчик, пойдет со мной прямо. – А эта коробочка, старшим будешь ты, сержант, – он ткнул небрежно пальцем Сергея в грудь так, что тот почувствовал неприятную короткую боль, – пойдете дальше, доложите старшему по пересылке, младшему сержанту Ларику, чтобы он связался с «покупателями». Пока будете находиться там, до полного распределения. Ну, все, вперед шагом марш, – он махнул рукой в направлении движения. – А я зайду вечером, посмотрю, как вы там устроились.

      Большая брезентовая палатка защитного цвета под пожирающими ее лучами солнца вросла в мертвый песок, и никаких признаков жизни не было заметно в ней. Сергей подошел к небольшой верандочке перед входом, пригнувшись, заглянул внутрь, отодвинул в сторону плотную брезентовую ткань, служившую входной дверью, и попытался различить в душной темноте кого-нибудь из обитателей это-го незамысловатого жилища.

      – Эй, здесь есть кто-нибудь? – спросил вполголоса он, нарушив кромешную тишину.

      Никто не ответил. Сергей достал из кармана гимнастерки полупустой спичечный коробок, слегка его встряхнул, убедившись, что в нем что-то есть, чиркнул надломленной спичкой, быстро осветил

      часть помещения и, пристально вглядываясь, увидел, как кто-то зашевелился, приподнимаясь из кучи набросанного по всему внутреннему пространству палатки тряпья, старых байковых одеял, шинельного рваного сукна и большого изрезанного куска парашютного шелка. Перед ним возникло грязноватое заспанное лицо. Огонек спички затух у самых ногтей. Сергей, сморщившись, отбросил ее в сторону

      – Э-э-э, ты кто? – сонно проговорило лицо.

      – Я сержант Крымов, – ответил Сергей, медленно вытирая ладонью пот со лба, всматриваясь в темноту уже привыкшими глазами. – А ты кто? – поинтересовался он.

      – А меня еще не купили, – радостно ответило лицо. – Надеюсь, что не купят. А ты к кому?

      – А старшой где? – спросил Сергей.

      – В «чепок» пошел за «Си-си».

      – Что? – не понял Сергей.

      – В «чепок», говорю, пошел за «Си-си», лимонад такой иностранный, понял? Вку-усны-ый, – с удовольствием проговорил солдат.

      – Давно?

      – Да-а, давно, уже, поди, часа полтора как ушел,

      – ответил солдат, мельком взглянув на свои наручные часы. – А что тебе