Белая рабыня. Михаил Попов

за внимание к своему спасителю. И это все, что я хочу сказать.

      – Спаситель, спаситель, – пробурчал Энтони, – я уже начинаю слегка сожалеть, что стал объектом для проявления его благородства.

      – Не сделался ли у тебя удар от солнца, братец? Что ты такое говоришь?!

      – Я так и знал, что ты встанешь на его сторону!

      Элен дернула плечом и пошла дальше по дорожке. Энтони догнал ее в несколько шагов и остановил, схватив за локоть.

      Элен посмотрела на его возбужденное, раскрасневшееся лицо.

      – Ты сходишь с ума, Энтони. Что с тобой?!

      – Что со мной, что со мной? – Энтони нервно усмехнулся.

      – Я вижу, что ты охвачен какими-то странными мыслями.

      – Что ты хочешь сказать, сестрица? – с несвойственным ему ехидством спросил лейтенант.

      – Что истинное благородство души испытывается чувством благодарности. А тебя, насколько я вижу, это чувство гнетет.

      Брат склонился в ироническом поклоне.

      – Думаю, вы попали в самую точку, мисс, разбирая обстоятельства моей сердечной смуты. Да, причина всех моих переживаний именно оно – чувство благодарности. Вернее сказать, размышления о том, насколько далеко следует заходить в следовании ему.

      Сказав это, лейтенант резко развернулся и решительно направился к дому.

      До Элен постепенно стал доходить смысл сказанных слов. Она даже попыталась окликнуть брата, но горло перехватило от волнения. Ей пришлось присесть на выступ скалы, чтобы отдышаться и привести свои мысли в порядок. Еще раз, по возможности холодно, взвесив суть сказанного братом, она пришла к выводу, что это было не что иное, как признание. Может быть, не полное, слегка завуалированное, но тем не менее это было оно.

      Когда минут через двадцать Элен, более-менее совладавшая со своими нервами, вернулась в дом и попыталась разыскать Энтони, чтобы закончить объяснение, она узнала, что лейтенант уехал в гавань и велел сообщить, что переночует на корабле.

      Затеплившаяся было радость Элен перешла бы в отчаяние, когда бы она узнала, что завтра утром корабль Энтони «Мидлсбро» уходит в плавание на целую неделю. Задержка их разговора с братом даже на несколько часов казалась ей чудовищной.

      Сэр Фаренгейт, наблюдавший в окно за разговором своих детей, понял, что сам он не готов к тому, чтобы объясниться ни с одним из них. Как старый и опытный человек, он знал, что, если ситуация кажется неразрешимой, не надо пробовать решить ее, тем более немедленно, нужно довериться времени.

      Губернатор подошел к столу и позвонил в колокольчик.

      – Бенджамен.

      – Да, милорд.

      – Пошлите кого-нибудь в гавань к Хантеру с сообщением, что завтра ямайская эскадра выходит в полном составе на патрулирование.

      – Вся эскадра, милорд?

      – Вся. Нашим господам морским волкам пора встряхнуться, а то они опухли от рома.

      Когда Бенджамен ушел, сэр Фаренгейт написал записку лорду Ленгли с предложением принять участие в учениях вверенного ему, сэру Фаренгейту, флота.

      Глава