Вечера на хуторе близ Диканьки. Вий. Николай Гоголь

– сонная болезнь, летаргия.

      «…но крапивянок…» Крапивянка – крапивница, дневная бабочка.

      Крапивница

      «…словно щеголеватый польский шляхтич…» Шляхтич – привилегированный господствующий класс, форма аристократии в Польше, Литве и на Руси-Украине, а также в Войске Запорожском в XIV–XVIII веках.

      Польский шляхтич

      Ю. Левицкий. Знатные поляки

      Костюмы польской знати

      «… и дети огромными киями гоняли по льду деревянные кубари…» Кубарь – волчок, игрушка в виде шара с ножкой, который раскручивали при помощи веревочки или кнутика – кия.

      Кубарь

      «…щука хвостом лед расколотила…» Согласно народным приметам, лед начинает таять (щука разбивает его хвостом) 27 марта, в день Матрены-полурепицы, настовицы.

      Что было далее, не вспомню. Пидорка дала обет идти на богомолье; собрала оставшееся после отца имущество, и через несколько дней ее точно уже не было на селе. Куда ушла она, никто не мог сказать. Услужливые старухи отправили ее было уже туда, куда и Петро потащился; но приехавший из Киева козак рассказал, что видел в лавре монахиню, всю высохшую, как скелет, и беспрестанно молящуюся, в которой земляки по всем приметам узнали Пидорку; что будто еще никто не слыхал от нее ни одного слова; что пришла она пешком и принесла оклад к иконе Божьей Матери, исцвеченный такими яркими камнями, что все зажмуривались, на него глядя.

      Позвольте, этим еще не все кончилось. В тот самый день, когда лукавый припрятал к себе Петруся, показался снова Басаврюк; только все бегом от него. Узнали, что это за птица: никто другой, как сатана, принявший человеческий образ для того, чтобы отрывать клады; а как клады не даются нечистым рукам, так вот он и приманивает к себе молодцов. Того же году все побросали землянки свои и перебрались в село; но и там, однако ж, не было покою от проклятого Басаврюка. Тетка покойного деда говорила, что именно злился он более всего на нее за то, что оставила прежний шинок по Опошнянской дороге, и всеми силами старался выместить все на ней. Раз старшины села собрались в шинок и, как говорится, беседовали по чинам за столом, посередине которого поставлен был, грех сказать чтобы малый, жареный баран. Калякали о сем и о том, было и про диковинки разные, и про чуда. Вот и померещилось, – еще бы ничего, если бы одному, а то именно всем, – что баран поднял голову, блудящие глаза его ожили и засветились, и вмиг появившиеся черные щетинистые усы значительно заморгали на присутствующих. Все тотчас узнали на бараньей голове рожу Басаврюка; тетка деда моего даже думала уже, что вот-вот попросит водки… Честные старшины за шапки да скорей восвояси. В другой раз сам церковный староста, любивший по временам раздобаривать глаз на глаз с дедовскою чаркою, не успел еще раза два достать дна, как видит, что чарка