На изломе. Роман, повесть, рассказ. Александр Гусаров

снова и снова.

      Читать он даже не пытался, какой-бы интересной не была книга, можно было заснуть прямо над ней всего за мгновение. Впрочем, пока нет офицеров, у него есть возможность походить по коридору, посидеть на табурете, спрятанном за дверью, ведущей в спальное расположение. А каково сейчас ребятам в карауле? Особенно на посту у Боевого Знамени. Там с автоматом надо простоять два часа неподвижно, можно лишь ослабить правую или левую ногу. И так через каждые четыре часа в течение суток. Поговаривают, что отчаянные головы умудряются спать с открытыми глазами. Женя привалился к стене и пробует заснуть, не закрывая глаза. Ничего у него не получается. «Врут, наверное», – подумал он и чтобы уйти от тяжёлой дремоты постарался вспомнить что-нибудь смешное.

      Однажды на летних учениях они решили напугать Юрова Андрея. Андрей тогда стоял на посту у продуктовой палатки. Ребята прозвали его, сокращая фамилию – Юр. Позиции курсантского батальона проходили по берегу узкой речушки. Земля была песчаная, и они довольно быстро выкопали окопы. Подступала темнота. Облака затянули небо, и звёзды в эту ночь не пленяли сердца лирикой. Тьма была полная, с трудом можно было различить фигуры людей, точнее их силуэты. Дежурный пулемётчик Витя Хаустов то и дело строчил холостыми патронами в сторону другого курсантского батальона на противоположной стороне реки. Его рука выглядывала из окопа, указательный палец находил спусковой крючок, стоявшего на бруствере пулемёта, после чего следовала очередь, сопровождаемая характерными для выстрелов звуками и яркими вспышками. И снова наступала темнота. Порою взлетали сигнальные ракеты, те тоже ненадолго вносили разнообразие в кромешную мглу. Так продолжалось несколько часов. И вдруг вышла ясная луна, стало как-то спокойнее, пусть и таинственнее. И звёзды, звёзды заискрились высоко в недосягаемой глубине, навевая мысли о тайнах мироздания.

      Выбирая моменты, когда луна скрывалась за тучи, Женя и Володя Каширин растянув плащ-накидку, как сеть, двинулись к посту возле продуктовой палатки. Часовому у палатки боеприпасы не выдавались, но Юр действовал строго по уставу. Родом он был с берегов Волги и слова произносил с выговором на «о». Он звонко крикнул: «СтОй! КтО идёт?!». Не придавая никакого значения грозному окрику, они широкой тенью продолжали неумолимо приближаться.

      «СтОй стрелять буду!», – громко повторил очередную команду Юр и передёрнул затвор незаряженного автомата, но тень всё не останавливалась. Он начал отступать к палатке и, внезапно споткнувшись на ровном месте, упал. Храбрость оставила Андрея, и он жалобно закричал: «Чиряй! РОбяты, у меня чиряй!». Володя и Женя, давясь от смеха, накинули на него плащ-накидку. Юр под ней сжался в комочек и затих, а они резко сдёрнули накидку и канули с ней в темноте.

      Как только солнце выглянуло из-за сопок и первыми тёплыми лучами обожгло заискрившуюся росу, они пошли проведать Андрея. Тот уже сменился. Когда они повинились ему в ночной