Распыление 3. Тайна двух континентов. Татьяна и Дмитрий Зимины

птица вещая, да передай другу моему…

      – Потом договоришь, – прервал ворону наставник. – Старший помощник, сигайте на плот и сушите якорь.

      Я осторожно ступил на шаткий помост. Конец плота тут же ушел под воду, и я поспешил переползти на середину, поближе к мачте. Лумумба порхнул легко и свободно, аки бабочка. Плот под ним даже не дрогнул.

      Как только мы устроились, плавсредство самопроизвольно отошло от берега и стало выгребать на стремнину.

      Роман-заде советовал добраться до Средиземного моря. Я представил хрустальный глобус из кабинета Седого. Нил как раз в него впадает – в море, конечно, не в глобус… Так что плывем мы в правильном направлении. Но зачем такая спешка? Подумаешь, пирамиду грохнули – с кем не бывает?

      А потом я вспомнил, как ревниво относились маги к собственности у нас, в Москве. Не то, что пирамиду – на ботинок никому не плюнь…

      – Рассказывай, – приказал учитель вороне, усевшись на какой-то тюк. – Как ты докатилась до жизни такой…

      Вообще-то плот был устроен неплохо. На одном его конце располагался шатер из шелковой ткани в веселенькую сине-зелено-желтую полоску, вдоль правого борта стояли корзины и тюки, накрытые белоснежными салфетками. Я сглотнул. Может, в них съестное? Почитай, дня два маковой росинки во рту не было…

      Машка меня опередила. Подобравшись к одной из корзин, хищно сдернула салфетку, заглянула внутрь…

      – Пусто, – перевернув тару, напарница потрясла ею в воздухе. На горбыли выпало несколько крошек.

      Вторая корзина, третья… По мере инспектирования ворона отодвигалась всё дальше, оказавшись, в конце концов, на самом краю плота. Машка на неё даже не посмотрела. Поднявшись и отряхнув джинсы, она повернулась к учителю.

      – Шеф, давайте, пока не поздно, скинем её в реку. А чего? Тварь ведь железная, так что ко дну пойдет, как утюг…

      – Это кто здесь утюг, кто утюг, ты мне скажи? – ворона неосторожно подскочила к напарнице и тут же была схвачена за горло.

      – Ты зачем все запасы уничтожила? Тут же прорва еды была! Даже крошечки нам не оставила.

      – А что мне было делать? Я, может, три часа тут сидела. Заржаветь можно от скуки.

      – Три часа? Ты не могла потерпеть всего три часа? Да мы два дня не жрамши! Ванька, вон, в голодный обморок сейчас брякнется, от наставника одни бакенбарды остались, а ты, канистра бездонная… – Машка пыталась подтащить ворону к краю плота, но та вцепилась в бревна когтями.

      Я тоже заглянул в корзинки – так, на всякий случай, – затем вздохнул и меланхолично устроился рядом с бваной.

      Плот резво плыл по течению, из-за туч выкатилась полная луна и нарисовала на воде серебряную дорожку. Вечерний воздух был свеж и наконец-то прохладен, повсюду распускались кувшинки – здесь, на Ниле, их почему-то зовут лотосами. Над рекой неслись душераздирающие вопли.

      – Из-за о-о-острова на стре-е-ежень, на просто-о-ор речной волны-ы-ы… Может, их растащить? – спросил я наставника. – А то петь мешают.

      – Милые бранятся, только