Осень. Тамара Клекач

была в ней каменной. И это не смотря на то, что здравый рассудок подсказывал ей, что в случае его смерти, проблем будет не окопаться.

      К слову о смерти: судя по бледности, она могла настать в любой момент.

      – Тяжелый, собака! Господи, если нас кто-то увидит… – пыхтела Люся.

      С горем пополам они занесли его в дом и даже сумели протащить на кухню. Люся закрыла дверь на замок и опустилась рядом с подругой.

      – Все плохо, да?

      Мира разрезала кухонными ножницами взмокшую от крови белую рубашку, чтобы добраться до раны. Тонкая, но достаточно глубокая, она криво тянулась от ключицы до солнечного сплетения. Края были ровные, как будто ее нанесли чем-то очень острым.

      Люся вздрогнула и отвернулась, закрыв рот рукой. Кровь она не переносила.

      – Он еще хоть живой?

      Мира взяла его за кисть, чтобы проверить пульс. Парень вздрогнул от ее прикосновения и тихо застонал. Лицо его сейчас не казалось ей таким уж неправильным: самый обычный парень, не хуже и не лучше остальных. Только измученный и очень бледный.

      Мира объяснила Люсе, где ее отец хранил наборы для наложения швов, и пока она за ними ходила, достала перекись и ватные диски, чтобы промыть рану.

      Перекись шипела и пенилась. Кровь, которая успела свернуться, легко отделялась, и рана постепенно становилась чище. При каждом ее прикосновении парень вздрагивал. Швы накладывать приходилось осторожно. Руки у нее не дрожали, но стежки шли тяжело. Все-таки сшивать кожу – не рубашку штопать.

      Каждый раз, когда он вздрагивал, Мира замирала, и, выждав несколько секунд, продолжала стежок за стежком закрывать рану. Шрам, конечно, останется приличный, но первым он у него не будет. Насколько ей удалось рассмотреть, подобные у него уже имелись и на шее, и на животе. С Фредди Крюгером он, что ли любил ссориться?

      – Ну, как там? – подала голос Люся, все это время отважно боровшаяся с приступами рвоты.

      – Не знаю. Горячий он какой-то, – ответила Мира, вытирая пот с лица тыльной стороной ладони.

      – А говорила, что он совсем не симпатичный.

      – Да я не об этом, Люся! Горит он, понимаешь?

      И снова голос здравого рассудка напомнил ей о том, что это было ошибкой. "Ему не место здесь. Ты ничего о нем не знаешь, и тем более ни чем ему не обязана" подумалось ей.

      В любом случае, что сделано – то сделано. Зашить она его зашила, бинтом и пластырем рану закрыла. Куда его теперь?

      Родители могли вернуться в любую минуту, а тут все в кровище, да и еще человек какой-то левый лежит. Куда его девать? Не обратно же на улицу нести? И под кроватью не спрячешь.

      – Надо отнести его, – сказала Мира, удивляясь, как она раньше об этом не подумала.

      – Куда? – испугалась Люся.

      – Домой к нему. К Инге. Кем бы она ему не приходилась, он ее гость.

      – Ну и как ты собираешься это сделать? Мы сюда его еле-еле дотащили, а к ней так и еще дальше, да и еще через всю улицу. Вдруг нас кто-то увидит? Что тогда?

      Мира убрала руку со лба парня. Температура росла. Бисеринки пота стекали с лица ему на шею. Стонал