Консервированные гуппи. Даша СладкийТворожок

крохотные пальчики сжимают рукоятку огромного ножа предназначенного для разделывания мяса.

      В ночной тьме, конечно, мало что видно. Ведь единственный источник света здесь – оплывшая парафиновая свеча.

      Малышка с каким-то абсурдным остервенением, так не подходящим к её нежно-розовому миловидному лицу, вонзает нож в распростертую на деревянной доске тушку. Получается криво. Неумело. Совсем не так как у взрослых, когда они готовят пищу. Другой ребёнок, быть может, бросил бы эту затею, но она упорна.

      По щеке бежит огненная, обжигающая слеза. Вот она встречается с каплей крови на ее коже, сливается с ней и продолжает свой путь, стремясь куда-то вниз без определенной цели. Девочка не обращает на это внимания, она лишь трёт кулаком глаз, чтобы избавить его от слёз, мешающих работать. Не к месту и не ко времени застилающих обзор. Она хочет поскорее это закончить, ведь оно еще живое… Она чувствует подушечками пальцев, как оно шевелится, как трепещет под ними, и это ее нервирует.

      Наконец она вспоминает.

      Сердце! – подсказывает ей голос в голове. – Проткни сердце.

      Девочка немного колеблется. Всё ее тело дрожит. По всем нервам мчатся, как ток по проводам, электрические импульсы. Нож тоже дрожит. Как маятник, мотается из стороны в строну, занесенный высоко над тяжело дышащим из последних сил телом. А потом он резко мчится вниз, и острие, пронесшись сквозь крохотное голубиное сердце, находит себе выход с другой стороны тушки, врезавшись в мокрое от крови дерево разделочной доски. И в этот момент девочка явственно чувствует, как внутри у нее что-то екает. Хотя, быть может, ей показалось и то был всего лишь звук лопнувшего сердца…

      Игры ночью

      Маленький Миша часто задавался вопросом: куда по ночам уходит его сестра? Сначала это случалось редко и не было закономерностью. Но потом это стало происходить всё чаще, до тех пор, пока не утвердилось окончательно, став происходить абсолютно каждую ночь.

      С наступлением темного времени суток сестра, уложив его спать, прочитав ему сказку и поцеловав в лобик, желала спокойных снов, после чего таинственно улыбалась и закрывала двери в его комнату.

      Она, наверное, не догадывалась о том, насколько наблюдателен был ее маленький брат, и верила, что он после пожелания спокойной ночи, как и все дети, быстро находит покой под мягкой тяжестью одеяла. Но он не спал.

      С некоторых пор, после того как сестра выходила из его комнаты, Миша лежал и вслушивался в ее торопливые шаги за дверью. Он слышал и догадывался по звуку, что она скидывает с себя домашний халат и переодевается в свои растянутые темно-синие джинсы и полосатую водолазку с длинным воротником, что можно было натянуть по самую челку. Потом он ожидал хлопка двери и щелчка старого замка, вечно заедающего, когда в нем проворачивали ключ.

      Миша вскоре выучил наизусть весь этот ежедневный алгоритм. Его забавляло тайное прослеживание «от и до» этого ритуала, исполняемого сестрой практически с поминутной точностью.

      Куда