Медея. Еврипид

еперь в Коринфе

      Убежища искать с детьми и мужем.

      Пусть гражданам успела угодить

      Она в изгнании, и мужу оставалась

      Покорною женой… (а разве есть

      На свете что милей семьи, где с мужем

      Живет жена согласно?), но удел

      Медеи стал иной. Ее не любят,

      И нежные глубоко страждут узы.

      Детей Ясон и с матерью в обмен

      На новое отдать решился ложе,

      Он на царевне женится – увы!

      Оскорблена Медея, и своих

      Остановить она не хочет воплей.

      Она кричит о клятвах и руки

      Попранную зовет обратно верность,

      Богов зовет в свидетели она

      Ясоновой расплаты. И на ложе,

      От пищи отказавшись, ночь и день

      Отдавши мукам тело, сердцу таять

      В слезах дает царица с той поры,

      Как злая весть обиды поселилась

      В ее душе. Не поднимая глаз

      Лица к земле склоненного, Медея,

      Как волн утес, не слушает друзей,

      В себя прийти не хочет. Лишь порою,

      Откинув шею белую, она

      Опомнится как будто, со слезами

      Мешая имя отчее и дома

      Родного, и земли воспоминанье,

      И все, чему безумно предпочла

      Она ее унизившего мужа.

      Несчастие открыло цену ей

      Утраченной отчизны. Дети даже

      Ей стали ненавистны, и на них

      Глядеть не может мать. Мне страшно, как бы

      Шальная мысль какая не пришла

      Ей в голову. Обид не переносит

      Тяжелый ум, и такова Медея.

      И острого мерещится удар

      Невольно мне меча, разящий печень,

      Там над открытым ложем, – и боюсь,

      Чтобы, царя и молодого мужа

      Железом поразивши, не пришлось

      Ей новых мук отведать горше этих.

      Да, грозен гнев Медеи: не легко

      Ее врагу достанется победа.

      Но мальчиков я вижу – бег они

      Окончили привычный и домой

      Идут теперь спокойно. А до муки

      И дела нет им материнской. Да,

      Страдания детей не занимают.

      Старый дядька ведет двух мальчиков.

Дядька

      О старая царицына раба!

      Зачем ты здесь одна в воротах[1]? Или

      Самой себе ты горе поверяешь?

      Медея ж как рассталася с тобой?

Кормилица

      О старый спутник сыновей Ясона!

      Для добрых слуг несчастие господ

      Не то же ли, что и свое: за сердце

      Цепляется оно, и до того

      Измучилась я, веришь, что желанье,

      Уж и сама не знаю как, во мне

      Явилось рассказать земле и небу

      Несчастия царицы нашей.

Дядька

      Плачет

      Поди, еще?..

      Кормилица

      Наивен ты, старик,

      Ведь горе то лишь началось, далеко

      И полпути не пройдено.

Дядька

      Слепая…

      Не про господ будь сказано. Своих,

      Должно быть, бед она не знает новых.

Кормилица

      Каких? Каких? О, не скупись – открой…

Дядька

      Нет, ничего. Так, с языка сорвалось.

Кормилица

      О, не таи! Касаясь бороды[2],

      Тебя молю: открой подруге рабства.

      Ведь, если нужно, мы и помолчать

      Сумели бы…

Дядька

      Я слышал, – но и виду

      Не подал я, что слышу, проходя

      У Камешков[3] сегодня, знаешь, где

      Старейшины сидят близ вод священных

      Пирены. Кто-то говорил, что царь

      Сбирается детей с Медеей вместе

      Коринфского лишить приюта. Слух

      Тот верен ли, не знаю: лучше б, если

      Неверен был он.

Кормилица

      Что же, и Ясон

      До этого допустит? Хоть и в ссоре

      Он с матерью, но дети ведь его же…

Дядька

      Что ж? Новая жена всегда милей:

      О прежней царь семье не помышляет.

Кормилица

      Погибли мы… коль, давешней беды

      Не

1

В воротах — еще один пример театральной условности: кормилица для того и стоит перед домом, чтобы рассказать зрителям о том, что делается дома.

2

Касаясь бороды — традиционный жест молящего.

3

У Камешков — где собирались любители игры в кости.