Дитя дорог. Таня Перес

дурацки спросила я.

      – Никогда я не могу быть другим.

      – Почему ты меня кормишь?

      – Не знаю. Пирог был большой, я поискал кого-нибудь разделить его с ним. Этот пирог был большой, очень большой.

      – Кушай ты то, что осталось. Я все равно не могу глотать.

      Мы сидим долго. Мишка осматривает мои руки и ноги. Он решил, что они совершенно отморожены. Нашел много тряпок, разорвал их на полосы и завернул мне ноги «как в армии».

      – Так.

      – Зачем ты это делаешь?

      – Ты обязательно должна дойти до больницы. Ты тут совсем не можешь оставаться.

      – Как? Я совсем не могу ходить!

      – Дура, – радостно сообщил мне Мишка, – ты все можешь! Все! Не спи и следи, когда взойдет луна. Выйди из ворот и иди прямо. Найди столбы, электрические столбы, понимаешь. В стороне дороги. Ты совсем не такая дура, как ты кажешься, ты понимаешь?

      – А куда я дойду?

      – В большую деревню, городок, который называется Любашевка.

      – А что там?

      – Больница, большая больница, пойми, больница. Я сам лежал там с тифом. Они меня вылечили. У тебя много вшей, тебе обязательно нужно туда попасть.

      Я пощупала свои волосы и ничего не почувствовала, мои руки были совершенно отморожены.

      – А ты, почему был в больнице?

      – Удрал из плена.

      – А ты сейчас куда?

      – На восток! На восток!

      – А почему?

      – Там есть леса.

      – Ну и что?

      – В стороне реки Буг много лесов. В лесах – партизаны. Я к ним иду!

      – Я тоже хочу туда! Возьми меня с собой.

      – А я тебя не возьму! Ты больна и ты малютка, я не буду умирать из-за тебя.

      У нас обоих слезы на глазах. Он погладил меня по щеке. Оставил мне еще кусок пирога и исчез. Он исчез за открытыми воротами и пропал в слеплящем свете зимнего солнца.

      Я повернулась налево к Верочке. Моя милая одноклассница. Я ее спрашиваю:

      – Ты видела и слышала все?

      – Я все видела и слышала, – говорит Верочка, – но я не знала, что есть такие люди, как этот мальчик. Я на твоем месте никуда бы не пошла. Лучше всего спи. Смотри сны как в кино, это чудно, а потом умираешь и все.

      – Скажи, может, ты пойдешь со мной ночью?

      – Не знаю, может быть. Разбуди меня, если я усну, перед тем как ты уйдешь.

      Я старалась не засыпать. Ночь упала рано. Я посмотрела на Веру и крикнула. Она мне не ответила. На сей раз, этот сон был роковой. Вера, хорошая, симпатичная, милая девочка! Верочка уснула. На сей раз навсегда.

      Я собрала свои тряпки, поправила свой портянки. Было трудно, мои пальцы меня не слушались. Встала и вышла на холодную зимнюю дорогу, покрытую серебристым снегом и освещенную полной луной. Я иду с большим трудом и очень осторожно, боюсь, что мои портянки могут развязаться. Я хромаю по сугробам. Не чувствуя ног. Не чувствую рук тоже. Узелок, который у меня был в руках, исчез. Вдруг колокольчики! Сани с колокольчиками! На санях лежат укрытые шубами два немецких офицера, а лошадка бодрая бежит. Не могу убежать, нет сил. Останавливаюсь. Кучер спрашивает меня и смеется:

      – Куда ты, красная шапочка, куда?

      –