Идеальное венчание. Лия Аштон

в густую темно-русую шевелюру, которую не было теперь необходимости коротко стричь. Он знал, что больше не уснет. Надо дать телу физическую нагрузку, чтобы снять напряжение. У него в просторной гостиной есть беговая дорожка и велотренажер. Днем из высоких французских окон видны Доломитовые горы, но сейчас в гостиной темнота.

      Рис никогда не задергивал шторы на окнах. Это шло вразрез с его убеждениями – никто не имел права заглядывать в окна главе частной охранной фирмы без его дозволения.

      Он включил дорожку и, едва разогревшись, переключил ее на самый крутой подъем и быстро побежал, пока пот не потек ручьями, а легкие не запросили о пощаде. Затем Рис принял холодный душ и снова забрался в постель. Его кожа горела.

      Он снова прочитал послание матери.

      «Счастливого Рождества, дорогой! Надеюсь, ты весело проводишь время».

      Он не ответил. Рис знал, что мать и не ждет от него ответа.

      Он никогда не отвечал на ее послания. Тем не менее она регулярно звонила, присылала эсэмэски, а иногда даже письма.

      Будто ждала и надеялась, что однажды он снова станет прежним сыном… Мужчиной, которым был прежде…

      Прежде чем его разбудил тот роковой ночной звонок.

      Прежде чем у него начались панические атаки.

      Прежде чем он стал жить отшельником здесь, в горах.

      «Счастливого Рождества, дорогой! Надеюсь, ты весело проводишь время».

      Никакого веселого дня не будет. Наступит еще один день, который нужно прожить.

      Так происходит уже четыре года, с того момента, как командир сообщил ему о внезапной смерти его совершенно здоровой жены. С тех пор Рождество для него обычный день.

      Глава 1

      Наши дни…

      Ана Томашич, принцесса Вела-Ады, так крепко сжимала в руках свадебный букет, что ногти со свежим маникюром впивались в ладони.

      Но это хорошо. Ощущение боли отвлекало. Ана не слышала веселого щебетания стайки подружек невесты, ожидавших ее на каменных ступенях храма, криков папарацци, стоящих вдоль специальных заграждений, и щелканья их камер. До нее не доносились скрип деревянных шестов с развевающимися на ветру государственными флагами Вела-Ады и отдаленные крики круживших над пляжем чаек.

      Единственным, что не могло заглушить боль, был тихий, но вежливый и твердый внутренний голос. Она долго не обращала на него внимания, притворяясь, что не слышит. Однако он в ней упорно звучал.

      И сейчас, в образовавшейся тишине, голос убежденно и спокойно повторял: «Ты совершаешь ошибку».

      Боль в руке ослабла. Пальцы непроизвольно разжались, и букет полетел на пол.

      Ей показалось, что она услышала, как он упал, но это был лишь плод воображения.

      Потому что вокруг было шумно. Сейчас она явно слышала доносящиеся со всех сторон звуки. Шум толпы усилился при виде упавшего букета. Тогда, вместо того чтобы поднять его, сделав вид, что букет случайно выпал из рук, она отшвырнула его подальше носком шелковой туфельки.

      Подружки невесты, ее бывшие коллеги-библиотекарши, бросились было к ней с озабоченным видом. Но она остановила