Блуд на крови. Валентин Лавров

голову и запела:

      В одной знакомой улице

      Я помню старый дом,

      С высокой темной лестницей,

      С завешанным окном.

      Там огонек, как звездочка,

      До полночи горит.

      А ветер занавесочку

      Тихонько шевелит.

      В зале уже никто не ел, не пил, не произносил тостов. Все, словно заколдованные, внимали певице: голос ее завораживал, у многих гуляк на глазах блестели слезы.

      Никто не знал, какая там

      Затворница жила,

      Как чудно сила тайная

      Меня туда влекла…

      Чистый голос пел о несчастной любви, и трогательные слова находили отзыв в сердцах слушавших.

      И опять ресторанный зал гремел овацией, опять сцену осыпали ассигнациями. Малевский вынул из вазы, стоявшей на его столике, букет роз, вложил в него пятидесятирублевую бумажку и визитную карточку и, подойдя к эстраде, протянул певице.

      Анюта весь вечер сидела надув губки. Когда они поднялись к себе наверх, она вдруг разрыдалась:

      – Как не стыдно! Я всю жизнь тебе отдала, а ты…

      – Не капризничай! Мне певичка показалась любопытной лишь по той причине, что как две капли воды похожа на тебя. Интересно, – Малевский расхохотался, – во всем остальном она тоже похожа на тебя?

      – Мне противно слушать!

      – Нет, серьезно говорю. Ты знаешь, чем прелюбодеи характерны? Они очень любопытны. В мире нет двух одинаковых женщин…

      – Как и мужчин!

      – Ах, ты и это знаешь! Так вот, эти самые, любопытные, норовят изучить и сравнить! Впрочем, закончим этот разговор. Нам необходимо скорее возвращаться домой. Послезавтра в десять утра состоится учредительное собрание страховой компании. Меня выберут в правление. Уедем завтра с пассажирским в половине второго пополудни.

      Анюта возмутилась:

      – Как же так? Ведь сам обещал сводить меня в музеум князя Голицына? Еще в Питере говорил…

      Тяжко вздохнул Малевский:

      – Будь по-твоему!

      …Утром он отправил гостиничного слугу на Николаевский вокзал:

      – Возьмешь, братец, два билета в первый класс вечернего пассажирского. Того, что в половине седьмого отправляется. – И он протянул тридцать восемь рублей – стоимость билетов.

      На Домниковке

      Утро задалось яркое, солнечное, по-августовски тихое и теплое. Малевский с Анютой катил на лихаче на Тверской бульвар. Там в доме, принадлежавшем некоему Дубовицкому, разместилась выставка Общества любителей художеств.

      Малевский водил Анюту по залам, рассказывал о картинах и их мастерах. Его поразило то внимание, с каким девица слушала его, ее сметливость и отличная память. «Побольше бы тебе образования, и ты украсила бы любой великосветский салон», – сказал Малевский.

      Обедали влюбленные в «Париже» – это на углу Тверской и Охотного ряда. Услужливые официанты кормили их сытно и вкусно.

      Через Мясницкую возвращались домой – пешком. Солнце уже склонялось к западу и до отхода поезда оставалось меньше часа, когда Малевский проводил подругу в