Мы против вас. Фредрик Бакман

Кевин был звездой, Беньи – его защитником. Они были как братья. Кевина город обожал, а кулаки Беньи – боготворил, и старую шутку «я пошел поглядеть на драку, а она переросла в хоккей» в Бьорнстаде рассказывали про него.

      Когда Кевина обвинили в изнасиловании, город был потрясен, но едва ли не большим потрясением стало то, что Беньи принял сторону Маи Андерсон и выступил против побратима. Он не перешел в «Хед-Хоккей», а остался в Бьорнстаде. Беньи Ович поступил порядочно. Но зачем? Одна за другой сыпались издевательские эсэмэски от анонимных отправителей, извещая его, что клуба больше нет. Он сделал неверный выбор. У него ничего не осталось. Несколько месяцев назад он играл бок о бок со своим лучшим другом в одном из лучших клубов страны. А сейчас одиноко сидит на дереве, укуривается в хлам и готов доказать всем, кто еще сомневался: «Рано или поздно парень убьет себя или кого-нибудь еще».

* * *

      Этим летом при каждом взгляде на фотографии Петера, Маи и Лео на рабочем столе Мира Андерсон испытывала бездонный стыд: здесь, на работе, проще представить себе, что они – обычная, нормальная семья. А не четыре дотла выгоревших человека, которые делят дом в молчании, потому что слов не осталось.

      Мая попросила родителей больше не говорить об изнасиловании. Они сидели за столом на кухне, было начало лета, и Мая совершенно будничным тоном сказала: «Надо двигаться дальше». Петер и Мира кивнули, попытались выдавить улыбку, но смотрели при этом в паркет. Надо поддерживать друг друга, нельзя же вцепиться в дочь и закричать: это НАМ надо говорить, проговаривать раз за разом одно и то же, ведь именно родителям страшно, они ощущают собственное одиночество и… эгоизм. Потому что – ну кто они? Эгоисты.

      Мира знала: люди удивляются, как у нее достает сил работать, а у Петера – заниматься хоккейными делами, но на самом деле только об этом у них и получалось думать. Когда рушится мир, человек бросается туда, где он может что-то контролировать, в единственное место, где знаешь, кто ты и чем занимаешься. Все остальное слишком больно. И человек ходит на работу, прячется в ней. Так альпинист зарывается в снежную пещеру, когда начинается буря.

      Наивностью Мира не страдала, но как мать все время пыталась увидеть свет в конце туннеля. Кевин уехал, психолог говорит, что травму Мая прорабатывает успешно, так что все, может быть, опять… наладится, уговаривала себя Мира. Петер встретится с муниципалами, клубу выделят деньги, и все… устроится.

      И вот она только что нажала «отбой» после звонка из транспортной фирмы, в которой кто-то заказал на ее имя коробки для переезда. Тут же пришла эсэмэска от какого-то журналиста: «Хотели бы связаться с вашим мужем Петером. Нужен комментарий насчет банкротства «Бьорнстад-Хоккея». Следующая эсэмэска, от соседа, гласила: «Вы правда уезжаете??» К сообщению прилагался скриншот с сайта местной риелторской конторы: кто-то выставил дом Андерсонов на продажу. Фотографии совсем свежие. Сегодня утром кто-то топтался у них в саду.

      Мира позвонила Петеру, но он не ответил. Она поняла, чего теперь ждать. Если