Белокурый. Права наследства. Илона Якимова

двенадцать лет, а ее девери моложе ее самой… Погиб и кузен, король Шотландии, называвший ее лучезарной Агнесс, а от королевы-вдовы Маргариты Тюдор, этой двуличной англичанки, милостей ждать не приходилось. Почва стремительно уходила из-под ног, пол покачнулся, Агнесс упала и лежала ничком на изразцовом полу, содрогаясь от рыданий, которые шли уже конвульсиями, всухую, без слез, и больше походили на кашель.

      На эти-то сдавленные стоны и хрипы и вошла в спальню старая графиня Босуэлл. Агнесс очнулась от того, что чья-то рука тянет ее с пола, помогает встать. Потом она ткнулась лицом в шею свекрови – леди Маргарет обнимала ее, гладила по голове, хотя голос по привычке звучал суховато:

      – Ну, будет, будет. Адама не вернешь. Не убивайся так, детка…

      – Что нам делать, леди Маргарет?

      – Там видно будет…

      Новые вопли внизу, в холле, новые мертвые тела на столе для обмывания, опять окровавленные тряпки, штопальные иглы, тазы с грязной водой… нужно готовить к погребению Хепберна из Крейгса и епископа Островов. Сутана священнослужителя – и та истерзана английским железом… но и праведный дядюшка Джордж взял с собой на тот свет немало сассеннахов. Об этом судачили старые знахарки и плакальщицы, пришедшие из деревни, для них покойники – только работа, а жизнь – она продолжается, хотя трудно верить в это теперь, ох, как трудно…

      Вокруг стола, на котором было распростерто мертвое тело ее мужа, стояли его братья – юные девери Агнесс, Патрик, Уильям и Джон, они казались сейчас еще моложе, чем были, вовсе мальчишками. Самому старшему – девятнадцать. Ничего, в Приграничье взрослеют быстро.

      – Братья мои, – сказала молодая графиня, и голос ее прервался, но Агнесс быстро справилась с собой. – Братья мои, сын мой и я – мы осиротели, нет больше мужчин в нашей семье, кроме тех, кого вижу я перед собой.

      В холл неслышно вышла леди Маргарет, встала за плечом Агнесс, молча переводя взгляд с тела мертвого сына на лица живых сыновей.

      – Себя и сына моего, – продолжала Агнесс тем же надломленным, тусклым голосом, – отдаю я вам под защиту. Верю, братья мои, что при вас Патрик вырастет в безопасности до той поры, когда сможет принять на себя отцовское наследство и бремя власти. Покуда же я прошу вас взять под присмотр его земли и замки… наследник мал, а соседи неспокойны. Пока семья не выделит мне вдовью часть, сама я останусь в Хейлсе.

      Ну вот, она и сказала все, что нужно. Скорей бы покончить с формальностями.

      Юноши выслушали ее в молчании. Уильям кивнул и спросил:

      – А Патрик… то есть, наш граф? Где будет он, сестра?

      – Сын, конечно, останется со мной. Где еще ему расти, как не в отцовском доме?

      Говоря все это, Агнесс смотрела прямо перед собой, словно думала о другом. Потом поблагодарила деверей за заботу и опустилась на колени у изголовья мертвого мужа:

      – Оставьте