Белокурый. Права наследства. Илона Якимова

но жилистый, и с глазами карими, светлыми, холодными, точно вечная осень. Бросив беглый взгляд на постель, он шагнул к старухе, и маленькая рука его сомкнулась на ее горле, как лапа неясыти на полевке:

      – Чем ты его кормила, старая карга? Что он пил? – спросил он негромко. – Отвечай живо – задушу.

      Матушка Марджери, посинев лицом, слабо пыталась оторвать от себя железную длань. Наконец, мужчина позволил ей вздохнуть – только чтобы ответила – и та заголосила:

      – Ничего, милорд, как Бог свят, ничего! Ничего не успела предложить его милости – как вошел, так на пороге упал замертво, не успел откушать, ни отпить, а теперь вон – и водицу не может удержать… из последних денег своих цирюльника вызвала, чтоб только уберечь его милость!

      Маленький человек посмотрел на нее внимательно, отпустил старухино горло, бросил ее, лежащую на полу, стонать и хныкать. Цирюльник, наблюдавший всю сцену весьма спокойно, тут же склонился над матушкой Марджери. В дверях стеной стояли рослые молодцы – молча, без движения, вроде бы без угрозы, но выход был закрыт. Кареглазый присел у постели больного, склонился, с тревогой изучая его черты, потом позвал – неожиданно тихо, почти нежно:

      – Патрик… Патрик, ты меня слышишь?

      Но не ответил, не видел уже, видел что-то свое…

      Свет и ветер в лицо – все, что он так неистово любил.

      Права наследства

      …дороги провидения суть пути мудрости.

      Ричард Борланд, «Набеги и налетчики Приграничья»

      «Border Raids and Reivers»

      Шотландия, Ист-Лотиан, Хейлс, август 1512

      – А мастью-то он в тебя! – произнес мужчина, наклоняясь над колыбелью.

      Молодая женщина, сидящая на постели, опершись о гору подушек, издала досадливое восклицание, ее золотисто-рыжие волосы выбились из-под изящно вышитого чепца:

      – Какую там масть ты разглядел у полуторанедельного младенца, Адам? Он потемнеет… и он – Хепберн, чего же тебе еще? У тебя теперь есть наследник, не так ли?

      Она говорила с легким раздражением, которое в большей части прикрывало ее беспокойство.

      – Да, у меня есть наследник, – согласился мужчина без особого воодушевления.

      Молодой граф Босуэлл, Адам Хепберн, лорд Хейлс, задумчиво разглядывал младенца в колыбели. Совсем не такие чувства должен бы испытывать гордый отец, совсем не такие… и он перевел глаза на жену. Агнесс была ослепительно красива, даже теперь, еще не в полной мере оправившаяся от родов. Рыжая Агнесс принесла ему золотого младенца, и уверяет, что так оно и должно быть. Рыжая зеленоглазая Агнесс, доставшаяся ему девицей, младшая дочь покойного Джеймса Стюарта, графа Бакэна. Незаконная, но признанная отцом и короной. Даже слишком признанная, пожалуй…

      – Твой наследник, – подтвердила Агнесс, как бы невзначай напирая на «твой».

      – Никогда и не сомневался, поскольку сам его сделал, – буркнул граф.

      Агнесс вздохнула, но смолчала. Хепберны столько