10:18. Алекс Вест

принеси, Ри, посиди с Альбертом, Ри, убери, Ри, приготовь ужин, Ри, накрой на стол. Я не знаю, почему материнские обязанности возложили именно на мои плечи, но Хелен, она же творческий человек, ей надо бывать на спектаклях, у нее так много ролей, а у тебя все равно каникулы. Мне нравилось это состояние псевдоматеринства, ответственности, все взрослые восторгались, когда я шла с коляской и Альбертом гулять по улицам нашего поселения. Когда дома бывал Ирвин, а он работал достаточно много последнее время, мы с ним шли на прогулку на соседние участки, это было другое товарищество, как оно называлось, не помню, что-то космическое. В те времена мы были очень близки с Ирвином, он многое мне рассказывал, только почему-то в основном про себя, мной он не интересовался. Наверное, он не знал, о чем можно говорить с двенадцатилетней девочкой. Про школу пытался, про оценки, но кому это интересно в двенадцать лет.

      Я очень изменилась в двенадцать, конечно, все так же боялась зеркал и призраков, но теперь мною руководили и побуждения романтики. Мне представлялось, что Альберт – это мой сын, и мы идем с мужем, а не с Ирвином, по берегу пруда, потому что на тех участках был пожарный пруд, грязный, купаться там было невозможно, но все одно хоть какое-то развлечение. Вот так мы и наматывали круги рядом с прудом, соседние дачи были поселением совершенно микроскопическим. Я не представляю, как у людей не ехала крыша видеть каждодневно одни и те же лица. Как часто бывает в фантастических рассказах интеллектуального толка, люди попадают в ограниченную реальность, то есть определенное измерение, которое сложно покинуть, и там они сходят с ума, друг друга съедают, убивают, насилуют, демонстрируют все самые отвратительные стороны личности, потому что им банально скучно, они устают созерцать одно и то же каждодневно, может, поэтому и происходят в нашем мире преступления и убийства, всего лишь от скуки?

      Альберт рос хорошим малышом, если бы не попустительское отношение к его манерам. Ему разрешалось абсолютно все, в то время как мне – ничего, когда мне уже было шесть лет и я впервые переступила порог нашей дачи. Меня оскорбляло подобное раболепие перед младенцем, мало ли что он внук, я же ничем не хуже, и знают меня тетя и дядя гораздо дольше, поэтому я заслужила частичку уважения. К сожалению, не у всех взрослых людей имеются обширные знания по психологии, а если и имеются, то не всегда у хороших людей, поэтому я испытала некое подобие детской травмы в связи с появлением конкурента.

      Хорошо, что взрослым хватало ума отпускать меня на прогулки с друзьями, а не делать из меня вечную няньку, как говорят некоторые не очень интеллектуальные люди, что нужно родить «сначала няньку, а потом ляльку», то есть сначала девочку, как менее привилегированную особь, а затем сына, что будет барчук, которому девочка будет всю жизнь прислуживать. И так говорил Ру обо мне и племяннике. Мирьям не могла иметь больше