Беллерофонт. Ольга Андреевна Артемьева

свободной. Это очень удобно, я люблю здесь бывать. Тут я на некоторое время забываю, что я не такая, как все…

      Мы все не такие, как все! – возразил Стоянович. – Просто у всех это по-разному проявляется.

      Мирослав, наконец-то преодолев волнение, поднялся с дивана и огляделся. Комната, в которой он находился, была разделена невысокими перегородками, за которыми располагались одинаковые металлические столы и стулья. На столах стояли компьютеры и много другой техники.

      – Много здесь людей работает? – спросил Стоянович, повернувшись к Алине.

      – Всего 8 человек, но они работают в разные смены. Одновременно здесь бывают не более четырех человек, я пятая, – ответила Алина, внимательно наблюдавшая за реакцией Мирослава.

      – И… они все тебя…видят? – спросил Мирослав, глаза его округлились от этой внезапной догадки.

      Алина засмеялась, заметив его ревность, и сказала:

      – Да. Но поверь мне, им до меня нет вообще никакого дела. Они не обращают внимания даже на тех, кто находится с ними в одной комнате. Вся жизнь их проходит за перегородкой – так они поглощены работой! Им совершенно неважно, что за стеклянной стеной сидит еще один программист. Они и имен-то друг друга не знают.

      – А почему их нет сейчас? – поинтересовался Мирослав.

      – Потому что уже семь часов вечера! Они работали с 6 утра до 6 вечера. А я сегодня дежурю, – ответила девушка.

      – Значит, ты пробудешь здесь всю ночь? – спросил Стоянович и вплотную приблизился к прозрачной перегородке.

      – Да, но я буду спать и проснусь, только если ночью что-то случится с программным обеспечением Космодрома, – сказала Алина и указала на диван, стоящий в углу ее стеклянной комнаты.

      – Тебе не скучно здесь одной? – спросил Мирослав, прислонив ладонь к поверхности стекла.

      – Нет, мне никогда не бывает скучно, – грустно сказала девушка. – Я привыкла, что я часто и подолгу вынуждена быть в одиночестве. Я с самого детства обречена на такую изоляцию.

      Лицо Алины вдруг стало очень печальным, но в глазах ее горел огонь, а на щеках появился густой румянец. Лейтенант, раньше только догадывавшийся о выражении лица девушки, теперь смотрел на нее с удивлением и восхищением. Ощущение ранее невозможной близости взбудоражило Стояновича настолько, что он, будучи не в силах побороть волнение, в прямом смысле с трудом держался на ногах, как девятиклассник на первом свидании. Мирославу очень хотелось обнять Алину, и при других обстоятельствах, это уже давно бы произошло, но между ними была стеклянная перегородка. Лейтенант лишь низко наклонился, чтобы его лицо оказалось напротив лица девушки, и посмотрел на нее с нежностью.

      Алина посмотрела ему прямо в глаза, а потом опустила лицо, прислонив лоб к стеклу, и тихо сказала:

      – Знаешь, я ведь не особенно страдала от этого всего, пока…

      – Пока что? – спросил Стоянович и положил руку на стекло с внутренней стороны в том месте, где голова девушки соприкасалась с ним изнутри.

      – Пока