Остаться в живых. Прицельная дальность. Ян Валетов

обнимала, исписанного как разделочный стол в столовке, а того, что меня…

      Она махнула рукой, мол, что безнадежному объяснять, и пепел с сигареты упал на пол, на плотный ковролин.

      – На этом и браки держатся, дурилка картонная. На двух-трех счастливых днях. А дальше – десятилетия кошмара, в которых нет ничего хорошего, кроме воспоминаний о тех трех днях. Как у моих папиков. У них кроме дачи и хорошей памяти ничего не осталось. И за тридцать два года семейной жизни если у них был счастливый месяц – то это рекорд. А мы с тобой и женаты-то не были…

      Она усмехнулась и, прищурившись, глянула на него, сквозь клубящийся дым.

      – И это хорошо.

      – Да, – согласился Пименов. – Нам, по крайней мере, не за что друг друга ненавидеть.

      – Ну, это у нас еще в будущем, – рассмеялась Изотова и, внезапно насторожившись, прислушалась.

      Сквозь равномерный шум волн, набегающих на прибрежную гальку, и плеск воды у бортов «Тайны» пробивалось равномерное бормотание работающих судовых двигателей.

      Когда Пименов, нацепив шорты, торопливо поднялся на палубу, пограничный катер стоял в полста метрах от места их якорной стоянки и с его борта уже спускали «надувнушку».

      – Что им надо? – спросила Ленка испуганно, прижимаясь к спине Губатого горячими грудями, и он понял, что Изотова выскочила на палубу не одеваясь, в костюме Евы.

      На скуле выкрашенного в серо-стальной цвет «погранца» красовались цифры 352, а прыгавший в лодку человек в форме приветственно помахал в их сторону рукой.

      – Воспоминания, говоришь, нравятся? – сказал Пименов. – Тогда готовься к следующему туру. Володю Кущенко из 10-в помнишь? Вот – Вова Кущ. Собственной персоной. На персональном судне «Вездесущий», которое здешние контрабандисты кличут «Кровососущий». Догадаешься, почему, или объяснить?

      – Так чего уж тут, – отозвалась Изотова. – Догадаюсь.

      – Я бы на твоем месте пошел, оделся. А то встреча может получиться чрезмерно теплой.

      – Да ну? – деланно удивилась Ленка. – Так считаешь?

      С берега донесся крик, слов было не разобрать, но слышен голос Ельцова был отчетливо, громко.

      – Эгей! – снова закричал Олег, и Пименов, повернувшись, увидел, что тот стоит в полосе прибоя, по колено в волнах, и машет в их сторону руками, как сигнальщик на мачте эсминца.

      – Ну вот, мы очухались, – сказал Губатый, – и если ты сомневаешься, то могу тебя уверить, что наше выступление твой Кузя слышал в подробностях. Если не спал. А я думаю, что он не спал.

      – Тем лучше, – Изотова, уже начавшая спускаться по лестнице, оглянулась и подмигнула. – Терпеть не могу прятаться. А для тебя это проблема?

      – Наша проблема отваливает от «Кровососущего», – взревел лодочный мотор и «резинка» запрыгала по волне в их направлении. – Что-что, а нюх у Куща, как у охотничьей собаки, так что готовься изображать радость внезапной встречи. Легенду помнишь?

      – А как же!

      – За Ельцовым надо будет слетать.

      – Так его укачает снова!

      – Я на это и рассчитываю, –