Урочище смерти. Виктор Точинов

указующего жеста и увидел приземистое бревенчатое здание: невысокое крылечко-приступочка, два небольших застекленных оконца, изнутри не освещенные.

      Избушка оказалась буквально-таки втиснута между толстыми елями, чуть ли не вплотную, – нижние их сучья были обрублены, а те, что повыше, смыкались над крышей. Вокруг подковой изогнулась ограда из толстых заостренных кольев, вертикально вкопанных в землю, – была она явно декоративной, для красоты, поскольку на разомкнутой части никаких ворот не имелось.

      Наклонно стоящая палка подпирала дверь снаружи, и на дверном полотне белело пятно правильной прямоугольной формы.

      – Пошли, – скомандовал Головач, оценив диспозицию. – Если что, бей сразу.

      Люди, поставившие портрет и запалившие свечу, вполне могли быть там, в избушке – прислонить к двери снаружи палку и вернуться через окно дело недолгое. Головач имел к ним пару вопросов, но сомневался, что беседа получится мирной. И пожалел, что зарекся носить шпалер. «Макарыч», с которым он ходил в девяностые, – переделанный на заводе из боевого в газовый, а затем, народными умельцами, обратно в боевой, – очень бы сейчас пригодился.

      Колюня хмыкнул, кивнул и бестрепетно пошагал к избушке. Он издавна привык, что при любых разборках напарник выпускает его вперед.

* * *

      Лист был распечатан на принтере очень крупным шрифтом, вставлен в прозрачный файл и прикреплен к двери скотчем. Текст гласил:

      «Тем, кто сумел сюда добраться!

      Дверь не заперта, ломать не надо. Если есть нужда, заходите, располагайтесь, пользуйтесь всем, что найдете. Но не злоупотребляйте гостеприимством. Здесь стоит пара камер, набезобразничаете – найдем и накажем».

      Подписи под текстом не было, но и без того всё понятно.

      Ленинградская область очень сильно отличается от Московской, хоть и та, и другая окружают мегаполисы. В Ленобласти плотность населения в семь раз ниже, к тому же сосредоточено то население в основном в районах центральных, примыкающих к Питеру, да еще в деревнях, расположенных вдоль главных магистралей. А чуть в сторону – натуральная Сибирь, сплошные леса да болота с редкими-редкими поселениями. Как здесь примерно.

      И встречаются в глухих углах области строения, возведенные без разрешений, согласований и другой бюрократической волокиты. Строят их браконьеры, «черные копатели» и прочий люд, чьи дела не терпят чужого внимания. По слухам, в последнее время такие незаконные постройки стали выслеживать с помощью дронов, барражирующих над лесами, – а потом ловят владельцев и припаивают им неслабые штрафы: за незаконную порубку леса, за незаконное строительство, за то, за сё…

      Этих пока не поймали. Недаром их хибара так втиснута под деревья, ни один дрон не засечет.

      История с найденной избушкой прояснилась… Да вот только портрет со свечкой никак в ту историю не вписывался.

      – Ну дык… эта… да? – кивнул на дверь Колюня, тоже прочитавший текст на листке.

      Он убрал наклонно стоявшую палку. Дверь, чуть скрипнув,