Роман с фамилией. Александр Кердан

народ Октавиан, который, как справедливо предполагали мы с Агазоном, умело воспользовался победой друга для повышения собственной популярности.

      В город вместе с победоносными войсками вернулся и нечестивец Пол. К моему облегчению, в библиотеку Поллиона он даже не заглянул. Но вскоре прислал выслушать мои донесения своего нового помощника Талла, молодого и худосочного раба, более похожего на девочку-подростка.

      Талл держался надменно и словно нехотя расспросил меня о том, что происходило в библиотеке за последние месяцы. Было видно, что мой рассказ его вовсе не интересует, и он просто выполняет поручение. Я сухо поведал ему, что в обществе Поллиона все восхищаются новыми успехами Октавиана, а недовольные его политикой граждане в библиотеку не ходят.

      Талл недоверчиво посмотрел на меня.

      – Враги нашего господина Октавиана не дремлют, – многозначительно произнёс он, – и мы должны быть готовыми вовремя предупредить любые происки…

      – Кто же сейчас враг нашего господина? – осторожно полюбопытствовал я.

      – Это тебе и предстоит выяснить в самое ближайшее время, – сказал он и ушёл восвояси.

      А мне и впрямь в голову не приходило, от кого ждать тех самых происков, о которых вел речь Талл. Главного союзника и соперника Октавиана Марка Антония уже давно в Риме не было. Выполняя завещание Юлия Цезаря, он собрал огромное войско из тринадцати легионов, не считая кавалерии и вспомогательных отрядов, и двинулся в поход на мою родную Парфию.

      Это известие, когда оно дошло до моих ушей, вызвало во мне противоречивые чувства. С одной стороны, я желал, чтобы мои сородичи дали римлянам решительный отпор, с другой – чтобы мой заклятый враг узурпатор Фраат потерпел в войне с Марком Антонием поражение.

      Имей такую возможность, я встал бы в ряды армии врагов, чтобы воевать с Фраатом, ибо не угасло во мне жгучее желание отомстить за смерть отца и матери, за свержение нашего государя, за гибель царевича Пакора и за моё позорное рабство…

      Агазон, которого я всё больше почитал как наставника и старшего друга, в ответ на мои размышления о праведной мести проскрипел:

      – Не прибавляй огонь к огню. Так завещал Платон. Основа всякой мудрости – терпение. Запомни, юноша: главные победы – бескровны. Только тогда они не вызовут гнева богов…

      – Но боги сами враждуют друг с другом и со смертными, сеют вокруг страх и огонь, ужас и тлен, но при этом учат нас быть покорными их воле и не помнить зла…

      Агазон снова сослался на Платона:

      – В своих бедах люди, как правило, склонны винить кого угодно: судьбу, богов, но только не себя самих…

      Уж не знаю, кого следовало винить Марку Антонию, но только в походе на Парфию он потерпел поражение.

      Мне довелось переписывать донесения, сообщавшие подробности этой кампании.

      Осада древней армянской столицы Атропатены, где уже много лет стоял парфянский гарнизон, закончилась для Антония неудачей. Его осадные орудия: башни и тараны, онагры