Долгий путь в лабиринте. Александр Насибов

«Комиссия рассмотрела и решила сделать самые энергичные внушения виновным и в дальнейшем предавать суду всякого, позволившего дотронуться до арестованного».

      – Ого! – воскликнула Саша.

      – Вон как круто, – добавил Ревзин. – Что же, приветствую такие меры.

      – Чего не улыбаешься, Гроха? – Шагин положил бумагу на стол. – Может, не все понял? Повторить тебе, может?

      – Контра же! – пробормотал Гроха в растерянности. – Стреляем ее – это можно. А прижать – не моги?

      – Расстреливаешь не ты, – тихо сказала Саша. – Это Советская власть казнит врагов революции. Она приказывает, ты исполняешь. А лупить арестованных по мордасам есть самоуправство и подлость.

      – Революцию позоришь, – сказал Григорий Ревзин. – Красное знамя пачкаешь.

      – Точка! – Шагин встал, поправил гимнастерку. – Гляди у меня, Олесь, ежели волю будешь давать рукам!.. Ну, с этим все. Дальше пойдем. Еще бумага и опять из Москвы. Читаю:

      «Инструкция для производящих обыск и записка о вторжении в частные дома и содержании под стражей.

      Вторжение вооруженных людей в частную квартиру и лишение свободы повинных людей есть зло, к которому и настоящее время необходимо еще прибегать, чтобы восторжествовало добро и правда. Но всегда нужно помнить, что это зло, что наша задача, пользуясь злом, – искоренить необходимость прибегать к этому средству в будущем. А потому пусть те, которым поручено произвести обыск, лишить человека свободы и держать его в тюрьме, относятся бережно к людям арестуемым и обыскиваемым, пусть будут с ними гораздо вежливее, чем даже с близким человеком, помня, что лишенный свободы не может защищаться и что он в нашей власти. Каждый должен помнить, что он представитель Советской власти – рабочих и крестьян и что всякий его окрик, грубость, нескромность, невежливость – пятно, которое ложится на эту власть».

      Шагин отложил бумагу:

      – И это всем ясно?

      Ответа не последовало. Тогда председатель УЧК прочитал короткую инструкцию для чекистов, производящих обыск и дознание:

      1. Оружие вынимается только в случае, если угрожает опасность.

      2. Обращение с арестованными и семьями их должно быть самое вежливое, никакие нравоучения и окрики недопустимы.

      3. Ответственность за обыск и поведение падает на всех из наряда.

      4. Угрозы револьвером и вообще каким бы то ни было оружием недопустимы. Виновные в нарушении данной инструкции подвергаются аресту до 3 месяцев, удалению из Комиссии и высылке из Москвы.

      Шагин отложил и эту бумагу, задумчиво погладил ее ладонью.

      – Составлена для чекистов Москвы, – сказал он. – Но и нам, думаю…

      – В самый раз, – добавила Саша.

      – Хочешь высказаться, Олесь? – продолжал Шагин. – Говори, ежели есть вопросы. Ты же у нас непонятливый…

      Гроха молчал.

      – Заносит тебя, – сказала Саша. – Ой заносит! Гляди, чтобы не споткнуться. – Она обернулась к Шагину: – Товарищ Андрей, прошу назначить меня в наряд, где несознательный чекист Олесь Гроха.

      – В