Долгий путь в лабиринте. Александр Насибов

его спутница. Но он ничего не мог изменить. Сидел и прислушивался к напряженному дыханию Саши, к шороху ее платья.

      Вот шорох стих.

      – Погляди!

      Обернувшись, Шагин озадаченно наморщил лоб. Губы сами собой сложились в улыбку – так нелепо выглядела сейчас Саша: этакая простоватая баба с уродливо вспухшим животом, равнодушная ко всему молодуха.

      – Ну? – нетерпеливо сказала Саша. – Какой эффект? Говори же, не томи!

      – Вообще-то неплохо. Однако малейшее подозрение, первый же обыск…

      – Условимся, что обыскивать будут тебя, – усмехнулась Саша. – А вообще постараемся избежать обысков и проверок. На это вся надежда.

      Она неуклюже присела, подняла с земли револьвер Шагина, спрятала его на груди. Потом тронула товарища за плечо:

      – Андрюша, ты… немного ухаживаешь за мной, правда? Так вот считай, что объяснение состоялось. Теперь я твоя законная супружница. Ребеночка ждем. Отчаявшись прокормить жену в городе, ты увел ее прочь от злых большевиков. Путь держим в Крым, где на одном из хуторов проживает мамаша. Там жена твоя оправится от невзгод, там и родит… Документы у нас подходящие. Думаю, все обойдется… Ну, идем, Андрей. Уже ночь, нам пора в путь. И дай, пожалуйста, руку. Мне действительно тяжело.

2

      Тем же вечером, но по другому участку леса двигались еще двое сотрудников ЧК. Один шел впереди, другой – поотстав на десяток шагов.

      Вторым был Григорий Ревзин. Полчаса назад он оступился на вылезшем из-под земли корневище сосны, сильно повредил лодыжку. Боль была дикая. Но Ревзин шел – подобрал жердь и, опираясь на нее, шаг за шагом продирался в густом подлеске, стараясь не очень отставать от спутника.

      Тот, что был впереди, вышел на поляну. Оглядевшись, остановился возле поваленного бурей дерева, достал из кармана щепоть махорки, стал сворачивать папиросу.

      Минуту спустя приковылял Ревзин, почти упал на зеленый от плесени ствол, осторожно вытянул больную ногу.

      – Аж взмок, – проговорил он, с трудом переводя дыхание. – Ступня ни к черту.

      Спутник был занят тем, что добывал огонь кресалом. Наконец трут затлел.

      Ревзин тоже скрутил цигарку.

      Они молча курили.

      Время от времени Ревзин поглядывал на спутника. Тот сидел вполоборота, заложив ногу за ногу.

      – Версты четыре прошли? – не меняя позы, вдруг спросил спутник.

      – Пожалуй, больше будет.

      – Хоть кричи, не услышат. Хоть стреляй, а?

      – Не услышат, – подтвердил Ревзин. – Глухомань, помощи ждать неоткуда.

      – Вон как, – проговорил собеседник.

      Он медленно повернул голову. Их глаза встретились, и Ревзину стало не по себе.

      – Ты иди, Лелека, – вдруг сказал Ревзин, хотя секунду назад и не думал об этом.

      Спутник молчал.

      – Иди, – повторил Ревзин и закашлялся. – Один выбирайся. А я сам. Сам как-нибудь. Отлежусь малость и двину… Иди же, не медли!

      Лелека глядел на сидящего рядом с ним беспомощного человека пристально, не мигая. Но вот лицо его дрогнуло, губы