Когда возвращается любовь. Лия Луговая

свой дом? Хотя был ли у меня в действительности дом? И я не знала, почему Владимир решился на этот побег, ведь он мог и дальше служить своему королю и получать за это хорошую оплату. Я смотрела на его сильное тело, которое делало всё, чтобы спасти меня и моего сына, и кроме самой скромной благодарности к нему я ничего не чувствовала. Я боялась чувствовать и эту благодарность, потому что чувства значили для меня боль, о которой я знала не понаслышке.

      – В моей стране тебя не будут унижать. Ты женщина, а женщин у нас уважают. Ни над тобой, ни над твоим ребёнком не будут смеяться. Ты дала жизнь, а это у нас ценится. Ты будешь вольной, и если захочешь, выберешь себе мужа, – Владимир всегда говорил сдержанно.

      – Я не хочу мужа. Я только что от одного сбежала. – Это был первый раз, когда я открыто заговорила о своих желаниях.

      Между нами повисло молчание. Владимир стал собирать наши вещи:

      – Моя королева, нужно идти. До стана один день.

      Глава 12. Дельфания

      Я видела в Ахмаре то же, что видела в своём отце – силу, смелость, доблесть. Я не раздумывала, могу ли я ему доверять, я это чувствовала, и если он говорил, что с ним я в безопасности, он сделает всё, чтобы так оно и было. Я не спрашивала ни про его семью, ни про его положение. Когда он нашёл моё тело, выброшенное на берег Атлантикой, он не задавал никаких вопросов, он давал мне возможность быть собой и открыться ему по моей готовности. Такое же право теперь давала ему и я, согласившись ехать с ним в Арру – столицу Аллантии.

      По маленьким золотым подковам, служившим на его одежде застёжками, я поняла, что он был в числе тех, кто управлял армией: точно такие же подковы притягивали мой взгляд и мои детские пальцы, когда я пробиралась в комнату родителей: форма отца, которую он практически никогда не надевал, висела на видном месте, всегда безупречная. Во главе армий алланитов стояли воины, которых сама война ставила на места предводителей, и они всегда сражались бок о бок с другими бойцами. Алланиты верили в судьбу и считали, что если воин падёт, на его место встанет тот, кто должен там быть после него. Они не боялись смерти, и в этом я на собственном опыте смогу потом убедиться.

      Наши лошади остановились у белоснежного каменного храма. Навстречу к нам вышла женщина в длинных чёрных одеяниях. Она поприветствовала Ахмара, склонив перед ним голову. Ахмар сделал то же самое, затем помог мне спуститься – в Оссе мало кто ездил на лошадях.

      – Это Сирия – твоя наставница. Я обо всём договорился. Ты будешь жить в храме до момента, когда ты сама решишь свою судьбу: остаться здесь или уйти.

      Сирия взяла мою руку, и меня словно пронзил магнетический ток:

      – Она останется, ведь пути её уже привели сюда, – Сирия прижала меня к своей груди, как когда-то прижимала меня к себе мать.

      Моё сердце чувствовало, как пылает её сердце, и я впервые после всего того, что пережила в Оссе, расплакалась. Она посмотрела в мои глаза, и неосознанно я каким-то образом передала ей картинки резни, боли и страданий, через которые прошла, а Сирия