Минуты мира роковые… Повести и рассказы. Сергей Осипов

пещеру и людей в ней, сидящих спиной к выходу так, что отблески дневного света они видят на глухой стене перед собою. Пусть кто-то проносит мимо входа в пещеру силуэты животных, людей, растений, чтобы тени от этих силуэтов были видны сидящим напротив стены. Не будут ли они думать, что то, что видят, и есть реальность, единственно существующее? Если вывести такого человека на свет, то глаза его заслезятся, и он будет закрывать их руками в поисках тьмы».

      Порыв ветра покачнул пламя в зале. Цицерон поднял глаза на Фабия, потом ещё выше – к звёздам. Оторвавшись взглядом от них, вновь стал всматриваться в буквы на папирусе. Их было не меньше, чем звёзд. Зелёные лучи достигали букв, царапали по папирусу, старались сплестись с чёрной, завязанной в узелки нитью строки.

      Фабий смущённо улыбался серыми бескровными губами.

      3.

      – Опять, Феодор, ты подставил щёку Кратилу! Ты что, не можешь постоять за себя? В конце концов, это наносит ущерб и моей чести. Любимый раб Клодия терпит побои от жалкого милоновского ублюдка!

      Длинный, согнутый в три погибели грек вытирал полой фартука ступни римлянина. Мягко подняв глаза, ответил:

      – Господин, через это я обрету спасение.

      Будто бы нарочно ждавший звучания последнего слова, римлянин заговорил с поспешностью, с какой начинает действовать человек, в чьи сети попала, наконец, долгожданная добыча:

      – Спасение? Зачем? Я вовсе не уверен, что в тебе, да и во мне, разумеется, что-либо надо спасать. Пусть себе гибнет. Спасать! Откуда у людей возникла такая вздорная мысль? По-моему, это просто трусость, и стоит ли для оправдания низкого инстинкта плести доводы. Ну, вот ты, Феодор, что ты стремишься спасти? Что в тебе есть столь драгоценное, чему грозит неотвратимая гибель, и что необходимо тем не менее сохранить? Да и для кого? Кому ещё, кроме тебя, нужно само сознание и память о твоём существовании?

      Не отрывая рук от мозаики пола, с которой он собирал расплескавшуюся воду, грек возразил с достоинством:

      – Господин, выслушай хоть раз, не накидываясь на слова с поспешностью демагога. Ты ведь не в суде и не на Форуме. Ты – с самим собой… Пойми, важно не спасение, а путь к нему. Путь любви и единения. Путь, указывающий нам на чувство неотвратимой вины перед всем живущим, вины за то, что оно живёт, а значит, страдает. И эта вина даёт нам силы любить. Любить, ничего не желая для себя. Это главное. В этом смысл нашей жизни сообща. Именно этим – мы люди, а не свора раздирающих друг друга собак.

      Грек распрямился, чтобы передать вошедшей рабыне таз с плавающими в нём цветочными лепестками. Затем продолжил:

      – С тех пор как Эпикур научил нас свободе, свободе в движении атомов, у нас появилась возможность выбирать. Выбирать и нести ответственность за делаемый выбор. И эта ответственность порождает вину. Вина – атрибут волепроявления, и даже больше, она – атрибут самой жизни. Ибо жизнь есть свобода, та, что