Дар Демиурга. Поэзия Игоря Царева. Уроки лирики. Любовь Сушко

читавшей Блока.

      Лошадка тихо шла. Шуршало колесо.

      И слёзы капали. И вился русый локон.

      И больше ничего мой сон не содержал…

      Но, потрясённый им, взволнованный глубоко,

      Весь день я думаю, встревожено дрожа,

      О странной девушке, не позабывшей Блока…

      И. Северянин

      Серебряный век оборвался внезапно, едва успев начаться. Он заполыхал ясным пламенем в пожарищах бунта бессмысленного и беспощадного.

      В 1917 году А. Блок и В. Маяковский на Сенатской площади, около одного из тех костров столкнулись на миг, чтобы разойтись уже навсегда. И странная фраза:

      – А у меня в усадьбе сожгли библиотеку, – была совершенно непонятна тому, кто одержимо мечтал о мировом пожаре и грозился сбросить бога с небес.

      До библиотек ли было тогда, когда рушился мир, и все-таки именно уничтоженная библиотека – символ вечной жизни слова – была самым страшным кошмаром, самой большой потерей для А. Блока.

      Серебряный век канул в Лету, но ведь ничто не исчезает бесследно, в мире нет ничего нового. Не случайно же И. Северянина значительно позднее, когда погиб сам Блок, так потрясла сцена, которую он описывает в своем стихотворении

      Весь день я думаю, встревожено дрожа,

      О странной девушке, не позабывшей Блока

      На самом деле в этом эпизоде есть глубочайший смысл – мир не канул в Лету, пока мы не позабыли А. Блока, первого поэта серебряного века, самой страшной бедой для которого стала уничтоженная библиотека.

      Такая вот странная связь наметилась.

      В другом своем стихотворении, избранный королем поэтов, Игорь Северянин напоминает «тусклым сиятельствам», что

      Во времена Северянина следует знать, что за Пушкиным

      Были и Блок и Бальмонт

      И все титулы, звания, награды перед истинными творцами – ничто. Мир не прекратит своего существования, пока мы помним об А. Блоке. И у нас всегда есть возможность вернуться в серебряный век русской поэзии, пока традиции Блока не нарушаются, пока его творчество остается главным мерилом Поэзии.

      Об этом я думала, когда пыталась определить и традицию, и новизну в творчестве Игоря Царева.

      То, что серебряный век в его творчестве – точка отсчета – сомнения не было – стихотворение «Когда в Елабужской глуши», прозвучавшие за несколько дней до ухода, в тот момент, когда ему вручали литературную премию – яркое тому свидетельство. Стихотворения, обращенные к Волошину и самому Северянину – свидетельствуют о том же. И все-таки начать анализ в контексте стихотворений о серебряном веке хочется со «Старой Незнакомки», потрясшей многих, из тех, кто открыл этот текст в разное время. Вот та точка отсчета, где становится ясно – Игорь Царев вышел оттуда, это его стихия, его начало.

      И словно бы ясная подсказка, одна из последних рецензий 30 марта, а Игорь отвечал всем нам в последний раз 1 апреля, больше я его реплик не видела. Рецензия о том же самом, о чем я все время думаю

      Рецензия на «C высоты своего этажа» (Игорь Царев)

      а я-то наивно полагал, что канул в Лету серебряный