Сёма-фымышут. Сергей Е. Динов

от консервных банок.

      Старший брат «обер-лейтенанта» и его друзья – сидельцы тянули сначала за мелкое воровство срок «по малолетке» в местной «уголовной» Зоне, затем «зависли» на новых, «взрослых» сроках за доставку «маляв», «жрачки» и «наркотиков для паханов», за «дебош и неподчинение начальству». Жизнь на воле для таких «сидельцев» уже не представлялась ценной, более обустроенной и справедливой. Рудник и посёлок при нём, казалось, был более жуткой Зоной для выживания людей, чем за «колючкой», где кормили, по мнению Сёмы, «нахаляву».

      Малолетка «обер-лейтенант» мастерил для знакомых «зэков» не только кипятильники, но и портсигары из жестянки, шахматы из «камушков», «сучков» и «деревяшек», игральные карты из плотной оберточной бумаги, разрисованные цветными карандашами разными «мастями» и голыми тётками, и еще многое другое, полезное в суровом тюремном быту.

      Перебрасывались такие посылки через высоченную сетку ограды Зоны. С заходом солнца наглый «малец» ложился на спину в кустах, подальше от караульных вышек и КПП39. К стопам привязывал полосы резины или пару медицинских жгутов. Раздвинутые ноги становились огромной рогаткой. Резина растягивалась. Пакетик с посылкой с тихим свистом «запуливался» по баллистической траектории адресату метров на сто вглубь Зоны. Из-за колючей проволоки в награду можно было получить за такие «тайные» летучие посылки или «по шее» от солдат ВВэшников40 – «краснопогонников», охранников Зоны, или шикарную финку с наборной ручкой из цветной пластмассы от благодарных сидельцев, или «доппаек», с «конфектами» и даже банкой сгущенки.

      Понятное дело, Сёма слыл новатором только в пределах своего ПГТ. Как вы понимаете, в 70-х годах прошлого столетия в помине еще не было интернета, «соцсетей», как и не было, особенно по глухим окраинам и провинциям Союза Советских, еще многих полезных и приятных вещей: цветных телевизоров и магнитофонов, например. На прилавках продуктовых магазинов поселка, «отродясь» не водилось сервилата, «докторской» колбасы, сливочного масла и «настоящего» сыра. Вместо сыра было сырообразное мыло. Вместо масла – желтый маргарин, пропахший мазутом, солярой и смазкой.

      Обмен информацией между людьми проходил медленно, иногда не проходил вообще.

      В посёлке, из десятка бараков, в один и два этажа, с десяток перекошенных «балков» из железнодорожных шпал в «приовражье», черно-белые телевизоры можно было пересчитать по спичкам в коробке. Квартирные телефоны – по пухлым, волосатым пальцам обеих рук директора рудника – хозяина Промзоны и ПГТ.

      Почему объявилась в далеком поселке отборочная научная комиссия из новосибирской ФМШ, объяснить толком никто не мог. Ходили слухи, у одного известного ученого поблизости, на заброшенном руднике, в свое время, погиб отец, бывший репрессированный, оставшийся на «вечное» поселение.

      Комиссия из трех улыбчивых молодых

39

Контрольно-Пропускной Пункт.

40

Военнослужащие внутренних войск.