Звезда для гитариста. Диана Билык

опускаю взгляд в пол и тянусь за листом на подоконнике, но Саша перехватывает.

      Читает бегло, а потом поднимает на меня темные глаза.

      – И зачем это? Что случилось?

      Я сжимаю до боли все еще горячие от поцелуя губы и отворачиваюсь.

      – Так нужно, – не собираюсь отчитываться.

      – А ну идем, – Саша озирается, а затем мягко берет меня за локоть и тащит за собой, прихватив и мою сумку с подоконника.

      Заталкивает в свой класс. Вот же дура! Как я забыла, что он на одном этаже с ректором?

      – Присядь, – в его голосе нет жесткости, но говорит он категорично, припечатывает на месте. Знаю, что если не сяду, мужчина сам меня посадит – в этом весь Гроза.

      – Что ты хочешь, Александр?

      – А почему не Саша? – хмыкает он и отходит к доске, осторожно кладет мое заявление на стол и садится на край. – Вера, что снова натворил младший паршивец? Ты из-за него крестной не хочешь стать? – он качает головой и ласково улыбается. – Волчонок умеет быть невыносимым и навязчивым.

      – Нет, – кусаю губы. – Игорь здесь не при чем.

      – Тогда что не так, Верунь? Ты бы видела, как Настя на меня смотрела, когда я сказал, что ты отказалась, – Саша прочесывает пальцами темную челку. – Что я ей скажу? Что не смог тебя уговорить? Что даже не узнал причину? Она меня четвертует, ты же знаешь Чудакову.

      – Скажи, что я… – запирает в груди. Я ведь хочу стать кем-то важным, но… Не могу. У них семья, любовь, идиллия. Я не могу грубыми ручищами залезть в созданную гармонию и лад. – Извини, Саша, я просто не создана для этого, не хочу вас подвести, – все же сажусь – ноги не держат.

      – Ладно, время еще есть, – он перебирает тонкими пальцами карандаши в подставке и говорит, глядя в окно: – Я тоже думал, что никогда больше не буду играть, но все меняется.

      Жаль, что в моей жизни никогда не будет этого «меняется». Мне просто не повезло родиться, вот и все.

      Аранжировщик кладет руки по обе стороны от себя и смотрит в глаза. Он просто по косточкам меня перебирает, будто видит насквозь.

      – Вера, что ты творишь? Зачем увольнение?

      – Саш, – пресекаю я уговоры, – не влазь, пожалуйста.

      – Если это из-за нашего дурачка, я ему сейчас же мозги вправлю. Ты только скажи, – он показывает мне кулак, а я мотаю головой.

      Долго молчу, потому что не знаю, что сказать. Игорь – настырный и он не отлепится, а это привлекает ко мне лишнее внимание.

      – Значит, все-таки из-за него, – вздыхает Гроза Б.

      И я срываюсь:

      – Я прошу его меня не трогать, а он все равно… Саша, я всего лишь женщина, как мне противостоять сильному мужчине? А слов он не понимает.

      – Вот же идиот! – Гроза хлопает легонько ладонью по ноге, несколько секунд смотрит в пол, думает, а затем разрушает затянувшееся молчание: – Так. Я с ним поговорю, а ты, – он тычет в меня указательным пальцем, – прекращай вот это, – поднимает бумажку со стола и машет ею, как опахалом. – Брат хоть и упертый, но не тупой. Если слов не поймет, придется по-другому