Алая Завеса. Первый лик смерти. Роман Александрович Покровский

этот раз Юлиан находился там по меньшей мере в полтора раза дольше, и, когда ему уже начало казаться, что он умер, Карниган и Тёрнер его вытащили.

      У Юлиана не было сил даже жадно вздохнуть, и он просто смиренно ждал продолжения. Например, следующего погружения.

      – Лошадиная доза, – прокомментировала происходящее Ривальда.

      – Согласен. Думаю, с тебя хватит. Ты меня слышишь? Как тебя зовут?

      – Юлиан. Юлиан Мерлин.

      – А я кто?

      – Люций Карниган. Вы тут главный.

      – Тут? – мгновенно подбежала миссис Скуэйн. – Где тут?

      – В Комнате Забвения. Он тут главный присяжный.

      – Не может быть, – резко отпустил Юлиана Карниган. – Ты знаешь, кого мы судили?

      – Агнуса Иллиция. Похоже. За измену государству.

      – Герр Карниган, – вступил в разговор Тёрнер. – Давайте опустим его ещё раз. Похоже, что не подействовало.

      – Не могло не подействовать, – размеренным тоном проговорил Карниган. – Такое я видел только раз. И не ожидал увидеть снова. Внук Раньери, говоришь?

      – Да, – ответил Юлиан.

      С волос буквально водопадом лилась бесконечная вода.

      – Ещё предстоит разобраться, – недовольно пробурчал Карниган.

      – А сейчас что предстоит делать? – спросил Тёрнер.

      – Выхода у нас есть только два. Первый – это убить его. Простой способ. Второй сложнее. И, похоже, что мы должны использовать именно его.

      – И какой это способ? – с нетерпением спросила Ривальда.

      – Сделать его тринадцатым присяжным.

      Он это сказал, словно выносил вердикт лучшему другу. Карниган опустил глаза вниз, словно провожал что-то важное в последний путь.

      – А остальные одобрят? – подозрительно спросил Тёрнер.

      – Уже неважно. По делу Иллиция первым председателем назначили меня. Мне и решать технические детали. Мы все представляем какие-то важные отрасли деятельности нашего города. Полиция, образование, здравоохранение, наука, экология, пресса… Отчего бы не принять в наши ряды представителя столь недооценённой ячейки, как молодёжи?

      Присяжные не нашли что ответить на это. Даже Ривальды молчала. Никому никогда и в голову не приходило, что молодёжь созрела для того, чтобы иметь право голоса.

      – Какой ещё присяжный? – вмешался Юлиан. – Депортируйте меня обратно в Грунндебайтен, и я больше никогда не выйду из дома!

      – Нет, мой мальчик, – ответила ему Ривальда. – Ни в какой Грунндебайтен ты не поедешь.

      Её слова звучали как вызов.

      Всю дорогу обратно Юлиан не давал покоя Ривальде, расспрашивая её обо всём, чём только мог. Но та прямо-таки нагло его игнорировала. Неизвестно, что подумал о таком методе общения таксист, но Юлиану было на это абсолютно наплевать. Всё, чего он хотел – ответов на то, что произошло сегодня.

      Ривальда снизошла до ответов, только когда они вылезли из такси и пересекли ворота её особняка.

      – Что ты такое устроил, Юлиан Мерлин? – спросила она. – Какого чёрта ты орал во всеуслышание про присяжных и суд? Ты