Алая Завеса. Первый лик смерти. Роман Александрович Покровский

ого и он убил бы деда, подумалось Юлиану. Спроси его за что – Юлиан не смог бы ответить. Он представлял это более чем хорошо, но сформулировать мысль не представлялось возможным.

      Он поймал самый первый автобус, идущий по дороге, и без раздумий запрыгнул туда. Юлиан даже не стал читать, куда он уедет, так как ему было глубоко плевать.

      Лишь бы подальше отсюда. Хоть на край света. Хоть на холодный север.

      В автобусе было всего одно свободное место, да и то оно находилось напротив какого-то старике в шляпе, от которого так и веяло ложной мудростью и бесценным опытом прожитых лет. Если бы он был одет в такой же костюм в клеточку и не носил такой длинной бороды, Юлиан с легкостью спутал бы его со своим дедом.

      Он плюхнулся на сиденье, даже не спросив на это разрешения.

      Дед, наверное, спал, потому что в этот момент резко встрепенулся и протер свои очки, после чего наглым взглядом уставился на Юлиана.

      Действительно, как есть дед. И на вид лет сто, не меньше.

      – Какая дорога завела тебя в Свайзлаутерн, мой юный путник? – после недолгого молчания спросил старик.

      Не хватало Юлиану только умных слов. Наслушался от своего деда.

      – Честно говоря, я и не знаю, что еду туда, – опрометчиво ответил юноша.

      – Едешь, не зная куда. На пути к вечности и неизведанному. Красиво, юный друг.

      Юлиан предпочел не отвечать. Не время и нет смысла.

      – Наверняка, из дома сбежал? – поинтересовался назойливый дед.

      – Что-то вроде того, – не стал скрывать Юлиан.

      – Это столь же авантюрно, сколь и бессмысленно. В конечном итоге ты поймешь, что дома лучше и захочешь туда вернуться. Сам много раз так делал, сам много раз жалел и возвращался.

      Дедушка, не учи меня жизни, подумалось Юлиану, но вслух он этого сказать не осмелился.

      Да и не требовалось. У Юлиана появилось ощущение, что дед прочитал его мысли.

      – Не пожалею, – пробормотал юноша.

      – Чем тебя так манит неизвестность? Чем отталкивает родной дом? Неизвестность чарует, но чарует до тех пор, пока в неё не вступишь. Ею пресытишься в первый же день, да только вот она может и не отпустить обратно. Она станет проклятьем, ты возненавидишь её и не сможешь полюбить.

      Юлиан очень не любил таких мудрых и вроде как красивых слов. Если бы ему нравилась подобного рода философия, он бы всё-таки поступил в какой-нибудь университет или академию и там освоил бы всё это до совершенства.

      В любом случае, дед смог пристроить бы его куда угодно. Более того, он на этом настаивал. И именно это являлось одной из причин конфликта между дедом и внуком, а скорее всего даже отправной его точкой.

      – Я не в неизвестность отправляюсь. Я покидаю человека, который не может оставить меня в покое.

      Этот человек, сеньор Раньери, очень уважаемый во многих слоях общества. Но сколь он уважаем, столь же и невыносим.

      – Минутная слабость сподвигает нас на очень необдуманные поступки вроде этого. Гораздо проще перетерпеть…

      – И это снова случится, – перебил старика Юлиан.

      Ему так хотелось сейчас блаженного одиночества. Откинуться на сиденье, закрыть глаза и думать, думать, думать. Ругать в душе деда, представлять другую жизнь, мечтать о непостижимом. И единственное условие для этого – тишина. Элементарная тишина, которую ему этот старик не может обеспечить.

      – Я прожил в несколько раз больше, чем ты, и хорошо знаю, что говорю. Главная ценность – это близкие люди. И беден тот, у кого они отсутствуют. Я стар, у меня уже никого не осталось. И я глубоко одинок. Я был бы несчастен, если бы не нашёл в себе увлечения помогать потерянным душам вроде тебя, мой юный друг.

      Только вот Юлиану эта помощь не требуется. Ему требуется тишина. Ему требуется одиночество, по крайней мере, временное.

      – Я не потерян, – возразил Юлиан.

      – Тебе так кажется, мой юный друг. В тебе говорят гнев и злость. Маленькие люди вроде тебя вообще очень склонны к этому. Я и сам был очень горяч в твои годы. Как уже говорил, сбегал из дома. Ссорился с близкими друзьями, порой даже навсегда. А сколько раз ругался с женой… И не счесть. Но теперь, когда её нет, я понимаю, что всегда любил её больше всей жизни. И все эти ссоры были обусловлены лишь боязнью её потерять. Я могу перечислить сотни причин, почему так часто был ей недоволен, но все они, по сути, ничтожны. А какие причины недовольства своим дедушкой у тебя?

      – Дедушкой? – удивился Юлиан. – Я же вам ничего не говорил про дедушку.

      – А мне и не надо было. Ты сел в автобус возле усадьбы сеньора Джампаоло Раньери. Как же я мог не догадаться?

      – Неужто мой дед и впрямь такой известный?

      – Да. Он известный, выдающийся и, несомненно, хороший человек. Когда-то мне приходилось быть его психиатром. Я помог ему, а он помог мне. Помощь, пусть и обоюдная, не забывается никогда.

      – Он может только платить, – съязвил Юлиан.

      – Я это не имел в виду. Да, он щедро