Погоня за химерами. Уолтер Кенни

разделяли не более трёх ярдов, но мне вдруг померещилось, словно это расстояние стремительно увеличивается. Фигура жены, секунду назад видевшаяся мне так чётко, будто бы подёрнулась мутной дымкой, черты исказились, – и вот уже плывут в моих глазах её невнятные контуры, а звуки, розовые пятна лиц и назойливые запахи духов, алкоголя и закусок превращаются в единый пёстрый и размытый фон, как на полотнах парижских упрямцев.

      Собственный голос показался мне чужим, когда я разлепил запёкшиеся губы и начал выдавливать из себя слова, которые, скорее всего, лишь отдалённо можно было принять за поздравления. Очень быстро милосердные хлопки даже самых жалостливых гостей быстро растворились во всеобщем недоумении, и тогда рядом со мной появился Ник.

      Он встал совсем близко, касаясь меня плечом, и начал с обаятельной улыбкой молоть всякий вздор. Буквально через пару минут все присутствующие расслабились, послышались поощрительные смешки и звонкие хлопки. Дженнифер растерянно переводила взгляд с меня на Ника, и наоборот; на её лице застыла неуверенная гримаса.

      Не помню уже, о чём говорил Ник, но во время его речи гости Дженнифер непринуждённо хохотали, а сама она стояла счастливая, как невеста в храме, с такой промытой искренней улыбкой, что на секунду из-под многочисленных слоёв макияжа, неудовлетворённых амбиций и непомерного самолюбия проглянула её внутренняя суть – девочка, отчаянно жаждущая одобрения взрослых.

      Когда Ник закончил свою речь, я сразу же выскользнул на террасу, аккуратно поставив нетронутый бокал на ближайший поднос. Помню, что во взгляде официанта явственно читалось сочувствие пополам с насмешкой.

      Вечер выдался прохладным, на перилах в ярком свете фонарей, зажжённых по всему периметру террасы, искрился стеклянный иней. После духоты холла, заполненного людьми, свежий и чистый воздух обжигал лёгкие, пьянил, как ледяное вино.

      Не чувствуя холода, я наблюдал за продолжающимся весельем со стороны, сквозь безупречно прозрачное стекло с подогревом. Вот, бурно жестикулируя, Алистер Пайпак приблизился к моей жене и, судя по выражению её лица, отвешивает лицемерные комплименты, заручаясь поддержкой на будущее. Полная немолодая женщина, стеснительно улыбаясь, вдруг подбежала к ним, что-то протараторила, и я увидел, как лицо Дженнифер моментально приняло надменное и холодное выражение. Толстуха заметно скисла и нерешительно протянула свой бокал, но её демонстративно проигнорировали.

      Внезапно я решился. Разумеется, Дженнифер не простит моего побега в вечер её триумфа, но в тот момент меня это заботило мало. Пробормотав себе под нос: «К чёрту вас, уродцы в банке!» – я побежал к чёрному ходу.

      Взлетев по узкой лестнице на третий этаж и оставив мокрые следы на светлом покрытии, я распахнул дверцы стенного шкафа и вынул из него тёплую аляску и ботинки. Из-за неосторожного движения с оглушительным грохотом вывалились мои старые горные лыжи, а следом за ними защитная маска, перчатки, белоснежный костюм Дженнифер и ещё какая-то спортивная