Алена и Аспирин. Марина и Сергей Дяченко

Включил заново.

      – Ты говорила, у вас там нет смерти. Правда?

      Пауза. Тишина. Шум ветра за окном.

      – Такая музыка не всем нравится. И… ты сказала, что откуда-то пришла. Откуда?

      Пауза. Тишина. Кошачье мяуканье.

      – Почему?

      Пауза.

      – А почему ты сбежала, если там так хорошо, а здесь так плохо?

      Аспирин остановил воспроизведение. Еще оставалась, как спасательный круг, версия узконаправленной записи (такая функция у диктофона была, и Аспирин мог включить ее по ошибке). Но как тогда быть с шумами? С этим орущим котом?

      Алена вытирала стол. Вернее, просто терла тряпкой – стол давно был чистый.

      – Скажи, пожалуйста, – Аспирин вытянул руку с диктофоном, – раз, два, три…

      – Раз, два, три, – послушно повторила девочка. Аспирин включил воспроизведение – и услышал сначала свой голос, потом голос Алены: «Раз, два, три»…

      – Спасибо, – сказал он и ушел в спальню.

* * *

      Вечером в «Зеленой фее» к нему подкатился редактор журнала «Мачо».

      – Слушай, хорошо пошла твоя статейка… Нет, не про женский оргазм, не льсти себе. Про функции.

      – А-а, – сказал Аспирин. Месяц назад он под влиянием чистого вдохновения написал для «Мачо» статью, называвшуюся просто и безыскусно: «Женщина: основные и сопутствующие функции».

      – Теперь надо письма читателей, – сказал редактор. – Причем баб. Одно письмо чтобы с философией, чтобы там были Бодлер и Ницше, и чтобы баба была синий чулок и звала автора жопой с ушами. Другое от блондинки, чтобы она по ходу дела нахваливала свои основные функции. А третье от домохозяйки, из тех, что ты обозвал «пылесосиками», и чтобы она предлагала тебе сделать минет…

      – Ты сам так все хорошо понимаешь, – сказал Аспирин. – Ну и написал бы сам.

      Редактор глянул на него в немом изумлении.

      – Тебе баблос, что ли, не нужен? – спросил он наконец.

      Аспирин смотрел на него сквозь завесу густого, стекольчатого, безнадежного опьянения. Он пил водку третий час подряд, но забытья не было – только тяжесть и муть, как в плохом сне.

      – Я думал, вообще-то, что ты напишешь, – сказал редактор. – По пять тысяч знаков каждое письмо, ну, от блондинки можно восемь…

      – Напишу, – сказал Аспирин. – Уговорил.

      Редактор отошел, все еще поглядывая на Аспирина вопросительно. Это был не первый за сегодня вопросительный взгляд; Аспирин явно выбивался из колеи, не выходил на танцпол, не развлекал девочек, не тусовался – сидел в углу и хлестал водку, уж лучше вообще было не приходить…

      Он встал, собираясь уйти, когда в полутемный, увитый лианами зал вошла Дашка, его актуальная подруга, на двадцатисантиметровых острых каблуках.

      Она пришла с другой тусовки и была уже очень веселая. От нее пахло сладким и запретным. Утащив Аспирина в курилку, она повисла у него на шее и без предисловий цапнула в губы. Минут десять они мусолили друг друга, все больше и больше заводясь и распаляясь, потом Дашка пробормотала, не переставая целоваться:

      – Все козлы. Поехали к тебе.

      Они вышли из клуба