Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи. Татьяна Николаевна Зубачева

и не подозревал, сколько интересного можно узнать из детской болтовни. Говорила Алиса по-английски чисто, только изредка вставляя незнакомые ему, видимо, русские слова, но об их смысле можно было догадаться. Выговорившись, Алиса посмотрела на него, как-то смешно склонив голову набок, и вынесла решение.

      – Ты хороший. Ты слушаешь. Маме всегда некогда, а во дворе со мной не разговаривают. Потому что я недоказанная. И ещё незаконная. А это очень плохо.

      Она ждала его ответа, но он не знал, что сказать, и попытался дипломатично уйти в сторону.

      – А у мамы ты спрашивала?

      – Не, – замотала головой Алиса. – Она однажды услышала, как обо мне так говорят, и потом долго плакала. Я и не спрашиваю. А ты знаешь? Это плохо, ну, быть недоказанной?

      – Нет, – резко ответил Эркин и, помолчав, осторожно сказал. – Ты хорошая девочка. А что другие говорят, просто не слушай.

      У Алисы белая кожа, голубые глаза, светлые прямые и тонкие волосы, но она совсем, совсем не похожа на ту маленькую белую стерву из имения. Это ему только в бреду могло привидеться.

      Алиса притащила к нему на кровать свои игрушки и познакомила его с Линдой, Тедди и Спотти. И он, как умел, поиграл с ней в гости. Вернее, он совсем этого не умел, и Алиса всё время подсказывала ему, что он должен говорить.

      А потом на улице что-то случилось, и Алиса побежала к окну посмотреть, а когда вернулась, он уже спал. Алисе очень хотелось рассказать ему, что она там увидела, но будить не стала.

      Потом она его всё-таки разбудила. Пообедать. И удалось ему это гораздо легче, чем вчера. Они даже ещё поиграли. За окном быстро темнело, и Алиса удивилась.

      – Уже вечер? Тогда мама скоро придёт.

      Эркин только осторожно пожал плечами. Алиса вдруг зевнула.

      – Значит, вечер, – улыбнулся Эркин. – Иди спать. Только в одежде не ложись.

      – Знаю, – отмахнулась Алиса и потащила игрушки в свой угол.

      Он уже не слышал, как она легла. Тяжёлое чёрное забытьё наваливалось на него, пока не придавило. Он опять куда-то стремительно падал, и путались мысли…

      …Обиходив скотину, он подошёл к навесу у задних ворот. Зибо всё ещё лежал там. Длинный свёрток. Но там были и надзиратели. Грегори и Полди. И о чём-то спорили. Он не успел уйти, и Грегори подозвал его.

      – Отчего он умер?

      – Не знаю, сэр, – вопрос не удивил его, но иного ответа он дать не мог.

      – Ведь он, – Грегори усмехнулся, – не болел?

      – Нет, сэр.

      – Так может, – в голосе Полди откровенная издёвка. – Может, ты его придушил ночью, а? Или, – надзиратель похабно ухмылялся, – затрахал старика до смерти? А? Папашу-то? Признавайся, краснорожий, чего там!

      Он угрюмо молчал, глядя себе под ноги.

      – Займись делом, Полди, – оборвал гогот Грегори. – С этим я сам разберусь.

      – Как знаешь, – Полди был явно разочарован таким оборотом, но ушёл.

      – Угрюмый, ты вот что…

      Он осторожно покосился на надзирателя. Грегори сосредоточенно смотрел на тело Зибо.

      – Да, сэр.

      – Ты