Рождественские истории. Чарльз Диккенс

хотел верить своим глазам.

      – Что это значит? – произнес Скрудж язвительно и холодно, как всегда. – Что вам от меня надобно?

      – Очень многое. – Не могло быть ни малейшего сомнения в том, что это голос Марли.

      – Кто вы такой?

      – Спроси лучше, кем я был?

      – Кем же вы были в таком случае? – спросил Скрудж, повысив голос. – Для привидения вы слишком приве… разборчивы. – Он хотел сказать привередливы, но побоялся, что это будет смахивать на каламбур.

      – При жизни я был твоим компаньоном, Джейкобом Марли.

      – Не хотите ли вы… Не можете ли вы присесть? – спросил Скрудж, с сомнением вглядываясь в духа.

      – Могу.

      – Так сядьте.

      Задавая свой вопрос, Скрудж не был уверен в том, что такое бестелесное существо в состоянии занимать кресло, и опасался, как бы не возникла необходимость в довольно щекотливых разъяснениях. Но призрак как ни в чем не бывало уселся в кресло по другую сторону камина. Казалось, это было самое привычное для него дело.

      – Ты не веришь в меня, – заметил призрак.

      – Нет, не верю, – сказал Скрудж.

      – Что же, помимо свидетельства твоих собственных чувств, могло бы убедить тебя?

      – Не знаю.

      – Почему же ты не хочешь верить своим глазам и ушам?

      – Потому что любой пустяк воздействует на них, – сказал Скрудж. – Чуть что неладно с пищеварением, и им уже нельзя доверять. Может быть, вы вовсе не вы, а непереваренный кусок говядины, или лишняя капля горчицы, или ломтик сыра, или непрожаренная картофелина. Может быть, вы явились не из царства духов, а из духовки, почем я знаю!

      Скрудж был не очень-то большой остряк по природе, а сейчас ему и подавно было не до шуток, однако он пытался острить, чтобы хоть немного развеять страх и направить свои мысли на другое, так как, сказать по правде, от голоса призрака у него кровь стыла в жилах.

      Сидеть молча, уставясь в эти неподвижные, остекленелые глаза, – нет, черт побери, Скрудж чувствовал, что он этой пытки не вынесет! И кроме всего прочего, было что-то невыразимо жуткое в загробной атмосфере, окружавшей призрака. Не то чтоб Скрудж сам ее ощущал, но он ясно видел, что призрак принес ее с собой, ибо, хотя тот и сидел совершенно неподвижно, волосы, полы его сюртука и кисточки на сапогах все время шевелились, словно на них дышало жаром из какой-то адской огненной печи.

      – Видите вы эту зубочистку? – спросил Скрудж, переходя со страху в наступление и пытаясь хотя бы на миг отвратить от себя каменно-неподвижный взгляд призрака.

      – Вижу, – промолвило привидение.

      – Да вы же не смотрите на нее, – сказал Скрудж.

      – Не смотрю, но вижу, – был ответ.

      – Так вот, – молвил Скрудж. – Достаточно мне ее проглотить, чтобы до конца дней моих меня преследовали злые духи, созданные моим же воображением. Словом, все это вздор! Вздор и вздор!

      При этих словах призрак испустил вдруг такой страшный вопль и принялся так неистово и жутко