Русалка и миссис Хэнкок. Имоджен Гермес Гауэр

в подушку.

      – Чушь! – резко произносит миссис Чаппел. – Как будто кто-нибудь отправится на другой край света за существом, которое водится в нашей стране. Тебе даже не стыдно своего невежества!

      – Я вот ни разу не видела единорога в наших краях, – возражает Анжелика.

      – Потому что они благоволят к девственницам. А нигде ближе Кента ни одной девственницы давно не осталось.

      Китти больше не в силах сдерживаться, хотя ей запрещено открывать рот. Возглас вылетает у нее как пробка из бутылки:

      – Это русалка, мисс!

      Миссис Чаппел ударяет Китти веером по лицу с такой яростью, что, наверное, отшибла бы ей нос, если бы девочка, в совершенстве владеющая искусством уворачиваться от ударов, не успела отпрянуть.

      – Русалка? – переспрашивает Анжелика.

      – Да!

      – Жуткая тварь! – восторженно восклицает Полли. – Мы ее видели!

      – И совсем не такая, какой представляешь себе русалку!

      – Ну она ведь еще младенец.

      – Уродливый младенец, – добавляет Китти и испуганно зажимает рот рукой под гневным взглядом миссис Чаппел.

      – Так и ты была не лучше, Китти, но мы уверены, что ты превратишься в красавицу.

      – Зубы острые, как у котенка!

      – Вся иссохшая. Коричневая. Мертвая!

      – Мертвая!

      Девушки держат свои чашки с чаем аккуратно, но глаза у них возбужденно блестят, и они тараторят быстрее, чем успевает шевелиться язык, то все хором, то перебивая друг друга. Собачонки, заразившись их волнением, выскакивают у них из-под юбок и принимаются носиться вокруг кушетки, клацая когтями по полу.

      – Довольно! – сурово приказывает миссис Чаппел. – Вижу, вы еще недостаточно воспитанны, чтобы брать вас с собой в гости. Впредь буду оставлять вас дома: пускай мадам Парментьер дает вам дополнительные уроки хороших манер.

      Девушки разом умолкают.

      – По описанию совсем не похоже на русалок, о которых мне приводилось слышать, – говорит Анжелика.

      Ибо в раннем детстве, прошедшем на Портси, она однажды сидела на теплых коленях в таверне, где пили, пели и плясали моряки, счастливые, что возвратились домой. Та крохотная Анжелика сосала большой палец и таращила глазенки, блестевшие в свете камина, когда голоса возвысились, дабы поведать о прекрасной морской деве, завлекающей в пучину хороших людей.

      То была самая разудалая из всех песен, но…

      – Ах, только не эту! – вскрикнула обладательница теплых коленей, щекоча дыханием младенческую щеку Анжелики. – Только не в такую ненастную ночь! Это не к добру!

      – Так мы же на берегу, милочка, – рассмеялись моряки. – Чего нам бояться?

      – Но в море много других кораблей. И вам самим еще не раз идти в плавание.

      Мужчины тотчас умолкли, однако уже на следующий день городская ребятня усвоила подслушанные слова и мотив. Дети ватагой маршировали по дамбе под хлестким ветром, с палками или куклами в своих покрытых цыпками руках, и горланили запрещенную песню про русалку. Серые волны с грохотом