Простая правда. Джоди Пиколт

значения прошедшей ночи.

      – Тебе необязательно шить, – увлекая меня за руку в другую комнату, сказала Кэти. – Можешь просто смотреть.

      В гостиной сидели четыре женщины и сами Фишеры: мать Леви, Анна Эш, мать Сэмюэла, Марта Стольцфус, и две кузины Сары, Рейчел и Луиза Лэпп. Эти женщины, по возрасту моложе Сары, принесли с собой маленьких детей: одного запеленатого младенца и годовалую девочку, которая, сидя на полу у ног Рейчел, играла с лоскутками ткани.

      На столе было расстелено лоскутное одеяло, поверх него лежали шпульки белых ниток. Когда я вошла в комнату, женщины подняли глаза.

      – Это Элли Хэтэуэй, – объявила Кэти.

      – Sie schelt an shook mit uns wohne[11], – добавила Сара.

      Из уважения ко мне Анна спросила по-английски:

      – Надолго она здесь останется?

      – Пока дело Кэти не будет передано в суд, – ответила я.

      Когда я села на стул, малышка Луизы Лэпп поднялась на нетвердых ножках и потянулась к ярким пуговицам на моей блузке. Боясь, что она упадет, я подхватила ее и, усадив к себе на колени, пощекотала по животу, чтобы развеселить, наслаждаясь тяжестью теплого детского тела. Схватив меня за руки липкими пальчиками, малышка откинула назад голову, открывая моему взору белейшую, нежнейшую складочку на шее. Я с опозданием поняла, что излишне дружелюбна с ребенком женщины, которая, скорее всего, не доверила бы мне заботу о дочери. Подняв глаза, я собралась извиниться, но обнаружила, что все женщины теперь смотрят на меня с нескрываемым уважением.

      Ну, у меня не было намерения смотреть дареному коню в зубы. Женщины склонились над шитьем, а я продолжала играть с малышкой.

      – Хотите пошить? – вежливо спросила Сара, и я рассмеялась.

      – Поверьте, лучше будет, если я откажусь.

      У Анны засверкали глаза.

      – Рейчел, расскажи, как ты пришила лоскутное одеяло Марты к своему фартуку.

      – Зачем? – обиделась Рейчел. – Ты сама все рассказала.

      Кэти неторопливо вдела нитку в иголку и склонилась над прямоугольником белого ватина, делая маленькие ровные стежки без помощи линейки или швейной машины.

      – Это удивительно! – с искренним восхищением сказала я. – Они такие крошечные, их почти не видно.

      – Не лучше, чем у всех остальных, – откликнулась Кэти, зардевшись от похвалы.

      Несколько минут все шили в тишине, женщины грациозно наклонялись вперед, а потом поднимали головы от одеяла, как газели, пришедшие на водопой.

      – Так, значит, Элли, – заговорила Рейчел, – вы из Филадельфии?

      – Да. Живу там с недавних пор.

      – Я была там один раз. – Марта откусила конец нитки. – Ездила на поезде. Толпы народа снуют туда-сюда.

      – Очень похоже на правду! – рассмеялась я.

      Вдруг со стола скатилась катушка ниток и упала прямо на голову младенца, спящего в небольшой корзине. Он замолотил ручками и зашелся в громком плаче. Сидящая рядом с ним Кэти протянула руку, чтобы успокоить его.

      – Не трогай его!

      Слова Рейчел прозвучали, как гром среди ясного неба, заставив

11

Ей не нравится жить с нами (нем.).