Простая правда. Джоди Пиколт

Понимаешь, на это время ей придется не показываться на людях.

      Элам поднял взгляд:

      – Значит, отказаться от причастия? Ее не отлучат от Церкви?

      – Разумеется, мне надо сначала поговорить с Сэмюэлом, а потом подумать. – Эфрам положил руку на плечо Аарона. – Это не первый случай, когда молодая пара опережает первую брачную ночь. Конечно, весьма печально, что ребенок умер. Однако душевные страдания в той же мере укрепляют брак, что и счастье. А что до обвинения Кэти в чем-то другом – что ж, никто из нас в это не верит.

      Повернувшись, Аарон стряхнул с плеча руку епископа:

      – Спасибо. Но мы не станем нанимать адвоката для Кэти и обращаться в Englischer суд. Это не наш путь.

      – Аарон, что заставляет тебя всегда проводить границу, а потом подначивать людей пересечь ее? – вздохнул Эфрам. – Вот это точно не наш путь.

      – Извините, но у меня много дел. – Кивнув епископу и отцу, Аарон зашагал к коровнику.

      Двое пожилых мужчин молча наблюдали за ним.

      – У тебя однажды уже был с ним подобный разговор, – заметил Элам Фишер.

      – Да, – грустно улыбнулся епископ. – И в тот раз я тоже говорил с каменной стеной.

      Кэти снилось, что она падает. С неба, как птица с израненным крылом. Навстречу ей мчалась земля. Сердце застряло в горле, не давая вырваться крику, и в самый последний момент она осознала, что падает на коровник, поля, свой дом. Закрыв глаза, она рухнула на землю. Весь ландшафт от удара рассыпался, как яичная скорлупа, и, оглядевшись по сторонам, она ничего не узнала.

      Вглядываясь в темноту, Кэти попыталась сесть на кровати. Из ее тела наподобие корней росли провода и пластиковые трубки. Живот ощущался мягким, руки и ноги – тяжелыми.

      Небо рассекал серпик луны, виднелись редкие звезды. Кэти засунула руки под одеяло, положив их на живот.

      – Ich hab ken Kind kaht, – прошептала она. Я не рожала ребенка.

      На одеяло закапали слезы.

      – Ich hab ken Kind kaht. Ich hab ken Kind kaht, – бормотала она вновь и вновь, пока эти слова не превратились в ручеек, бегущий по ее венам, в ангельскую колыбельную.

      Факс дома у Лиззи загудел сразу после полуночи, когда она тренировалась на бегущей дорожке. Адреналин, по крайней мере, помогал ей не заснуть и отлично годился для тренировки, уморившись после которой она могла бы урвать несколько часов сна. Выключив бегущую дорожку, Лиззи подошла к факсу и, истекая по́том, ждала, пока не появятся страницы. При взгляде на первую страницу отчета из офиса судмедэксперта ее пульс подскочил еще больше. Постепенно до ее сознания начал доходить смысл этих страшных слов.

      «Младенец мужского пола, 32 недели; 39,2 см от макушки до пяток; 26 см от макушки до крестца. Легочная жизненная проба… расширенные альвеолярные трубки… крапчатые от розового до темно-красного… левое и правое легкое опали, не считая частичной и неравномерной аэрации. В среднем ухе присутствует воздух. Синяк на верхней губе; на деснах волокна хлопка».

      – Боже правый… – поежившись, прошептала она.

      Лиззи несколько раз встречалась с убийцами. Мужчина, из-за пачки «Кэмел»