Девять унций смерти. Сергей Раткевич

обязательно будет.

      Потому что так, и только так будет правильно.

      Потому что другого выхода попросту нет.

      Они стояли лицом к лицу, словно в каком-то неведомом застывшем танце или ритуальном поединке, не признающем движения тел, ведомом лишь напряжением воли, они стояли лицом к лицу, гномья боевая секира и тяжелый человечий меч, они стояли лицом к лицу, словно два мира, встретившихся ненароком и не знающих, как уступить друг другу дорогу, а их тени вдруг повернулись спиной к спине.

      Нет, не отвернулись, встали. Истина, древняя, как земля под ногами и небо над головой: «Я защищаю свою половину мира, а ты – свою!»

      Очень старая истина. Старше людей с гномами.

      Грозный человечий меч и не менее грозная гномья секира.

      Тени часто бывают умнее хозяев. Они-то сразу поняли, в чем состоит поединок, что нужно защищать в таком бою, кого считать врагом, а кого другом.

      Двое на страже мира людей и гномов.

      Против любых козней.

      За жизнь.

      Уходящий Якш не обернулся. Он лишь на миг сбился с шага, заслышав волшебный звон скрестившегося оружия.

      «Я отвечаю за…»

      Якш не остановился. Он за это уже не отвечал.

      Король Джеральд все видел и понял.

      Настоящим королям должно понимать такое.

      Он промолчал.

      Королям, если они и в самом деле короли, короли по духу, а не по названию, всегда ведомо, когда не следует нарушать тишину.

      Тишина несла мир.

      Мир, словно новорожденный, лежал на ладонях этих двоих.

      Его покой хранила яростная ясность юной владыки и суровая честь олбарийского лучника Фицджеральда.

      А прочий галдеж вокруг не имел никакого значения.

      «Я отвечаю за…»

      В звоне скрестившегося оружия блестело древнее золото.

* * *

      – Из всех поединков, что я когда-либо видел, этот – прекраснейший, – сам себе под нос пробормотал наставник «безбородого безумца».

      – Поединок? – переспросил стоящий рядом ученик-предатель. – О чем вы, учитель?

      – Да вот об этих двоих, – наставник кивнул в сторону замерших друг напротив друга Гуннхильд Эренхафт и Тэда Фицджеральда.

      – Об этих? – Шарц улыбнулся и покачал головой. – Какой же это поединок, учитель?

      – Ты так быстро позабыл мои наставления? – притворно нахмурился тайный глава секретной службы. – Поединок не обязательно ведется при помощи оружия. Уж кажется, это ты должен был как следует усвоить! Сам только этим и занимался.

      – Верно, наставник. Вот только… в поединке всегда кто-то побеждает, а кто-то проигрывает. А если… если выигрывают оба, то это уже не поединок. Это… наверное, это танец, наставник.

      – Хочешь сказать… эти двое… танцуют?

      – Хочу. Быть может, именно потому, что сам только этим и занимался. А поединки мне давно обрыдли.

* * *

      – Вы посмотрите только, что этот проклятый гном себе позволяет! – возмущенно прошипел сэр Бреттен, молодой расфуфыренный рыцарь, глядя