Мертвец. Эдуард Веркин

ефон у него есть, предупредительный, гад. А пошёл бы со своей предупредительностью…

      – Катя хорошая, – сказал неожиданно Упырь. – Я с ней не очень хорошо знаком, но знаю, что она хорошая.

      – С чего ты это взял? – спросил я. – А может, она дура?

      – Нет. Она не дура. Они в августе на раскопки уезжают.

      – На какие ещё раскопки? – удивился я.

      Про августовские раскопки я не слышал. В ближайшее время намечалась большая метеоритная экспедиция, это да, а вот раскопки… Про раскопки мне было ничего не известно.

      – А ты не знал?! – Упырь аж подпрыгнул. – Они на Чёрное море собираются! С этим, Николаем Ивановичем, ну, из музея. Краеведческий кружок который ведёт, они грант вроде получили. Да у него и без гранта денег много…

      Тут, кстати, ничего удивительного нет. В смысле, грант меня не удивил. И про Катьку неудивительно – Катька в самом деле умная, все знают, она даже на областные олимпиады ездит. Откуда Упырь всё это знает? И эта экспедиция…

      Радужная гадская рыба смотрела на меня из воды голубым глазом, будто понимала что, тварь.

      – Будут скифские захоронения раскапывать, – продолжал Упырь. – Курганы. Их расхищают чёрные археологи, поэтому сейчас реализуется такая программа сбережения. Надо быстро раскопать самим, а то враги быстрее раскопают…

      Да, в августе Катька будет раскапывать скифские захоронения. Отбиваясь от чёрных археологов облезлой сапёрной лопаткой. А я… Я не буду раскапывать захоронения. Разве что Сенька решит эксгумировать свою любимую болонку, он её уже два раза перезахоранивал, всё ему место не нравится. Говорит, хочет, чтобы местность как у Левитана была – «Над вечным покоем». Вот здесь бы ему понравилось, тут красивое место…

      Ладно с ней, с болонкой, Катька в августе уедет, худо это.

      – На целую неделю отправляются, – закончил Упырь. – Будем жить в степи…

      – Чего? – не понял я. – Будем?

      – Ну да. Я тоже, может быть, поеду. Если возьмут, конечно.

      И Упырь невинно посмотрел мне в глаза.

      – Ты что, тоже археолог?

      – У нас в школе поисковый отряд работал, я туда ходил. Мы весной должны были ехать под Курск, но я вывихнул плечо. А потом, в следующем году, мы тоже готовились, но отец как раз переехал, и я уже не ходил в отряд. Но у меня остались контакты, если тебе интересно, мы можем опять записаться, там всегда ребята нужны… А ты сам что, не едешь на раскопки?

      Я равнодушно пожал плечами.

      – Я не археолог. – Я поглядел в пруд. – К тому же там жарко, я плохо жару переношу, задыхаюсь.

      А эта дурацкая рыба всё пялилась и пялилась на меня, тяжело заглатывала воздух, будто в воде сидел птенец какой-то невиданной птицы. Я не удержался, поднял маленький камушек и щёлкнул его пальцем, попал этому карасю в лоб. Он обиженно булькнул и скрылся в корягах.

      – Скифские курганы. – Я так слегка презрительно поморщился левой ноздрёй. – Да любой дурак курганы может раскапывать. Вот лучше бы провалы раскопали. Или донырнули туда.

      – В провалы нырять?

      – А что? Всякие дайверы едут за полмира, чтобы куда-то нырнуть – а тут у нас под боком отличные места для ныряния! Вот все говорят Секацкий, Секацкий… А ты думаешь куда Секацкий делся? Могу поспорить, что он в провал попал. И лежит там себе. А все боятся. Вот ты. Ты видел хоть один раз провал?

      – Не…

      – Ясно… Провал это… Это провал. Понял? Туда две Эйфелевы башни войдут!

      – Понял, – сказал Упырь.

      И зачем-то добавил:

      – Круто. Круто было бы посмотреть.

      И тут же в ноги дало. Да так, что коленки скосились, так что я покачнулся. И сразу же грохнуло. Мачта ветряка железно прогудела, сверху посыпалась ржавая крошка, лопасти качнулись и издали противный и протяжный скрип. Упырь присел и слегка закрылся руками. Радужный карп за пятьсот баксов ошалело выскочил из своего водоёма и принялся бешено подпрыгивать на траве.

      То ли учения начались, то ли боеспособность поддерживают. Бабушка рассказывала, что раньше тоже так вот часто запускали. Третье кольцо обороны Москвы, поясняла бабушка, ничего не поделаешь. Если американские ракеты пойдут на Москву через Северный полюс, тут их как раз встретят наши зенитки.

      Карп подпрыгивал высоко и как-то неприятно осмысленно, будто не рыба тупая, а разумное существо. И звуки какие-то кашляющие издавал при этом, точно старичок. По траве побежали золотистые и красные чешуйки, их было много.

      – Сейчас ещё бахнет… – растерянно сказал Упырь.

      Но я и сам знал, что сейчас бахнет. Звуковой барьер. Ракета должна перейти звуковой барьер, при этом грохот не тише, чем когда её отстреливают из шахты. Только земля не так сильно дрожит.

      Снова грохнуло, красный карп принялся скакать ещё резвее. Упырь очнулся и кинулся ловить рыбину. Карп не давался, Упырь упал на колени, прыгнул и прижал его к траве. Ракета ушла к горизонту, и больше её не было видно, лишь белый след остался.

      Упырь