Всадница ветра. Ф. К. Каст

к коже головы, а ниже свободно падали на спину, переплетаясь с пурпурными лентами, расшитыми серебристым волосом любимой кобылы матери. Даже Ривер, которая редко задумывалась над тем, как выглядит, вынуждена была признать, что на темной коже ее плеч пурпурные ленты смотрелись потрясающе.

      – Это правда я?

      Дон смахнула слезу и обняла любимую дочь за плечи.

      – Это ты, и ты великолепна. – Она поцеловала Ривер в лоб. – Это от бабушки. – Затем она легко поцеловала дочь в губы. – А это от меня. И помни: я всегда буду тобой гордиться. Я прошу лишь, чтобы ты была добра, справедлива и всегда трудилась на совесть.

      – А если меня не вы…

      – Нет! – оборвала ее мать. – Мы с тобой говорим не о жеребятах. Мы говорим о моей дочери, которой я горжусь и всегда буду гордиться. Не нервничай. Живи настоящим. Будь открыта. Будь собой. Это все, чего я или любой жеребенок можем от тебя просить.

      – Я волнуюсь.

      – Я тоже! – Дон нежно коснулась щеки дочери. – Но не потому, что сомневаюсь в исходе сегодняшнего дня. Я не сомневаюсь. Я волнуюсь, потому что сегодня моя старшая дочь станет взрослой. Из-за этого мы с Эхо чувствуем себя ужасно старыми.

      Словно по сигналу, Старшая кобыла просунула голову в занавешенный проход и нетерпеливо всхрапнула, раздувая ноздри.

      – Я знаю! – Ривер засмеялась и смахнула остатки слез. – Скажи это маме. Она никак не оставит в покое мои волосы.

      Мать Ривер подошла к кобыле и погладила ее широкий лоб. Сегодня кобыла выглядела особенно красиво: пурпурные ленты с особым узором вплетены в серебристую гриву, которая изящными волнами ниспадает на белоснежную шкуру – такую светлую, что в Табуне ее часто называли серебряной. Эхо сморщила бархатистый темно-серый нос и прихватила губами плечо своей Всадницы, а потом потянула за край ее праздничной пурпурной туники.

      – Ладно, ладно! Мы готовы! – засмеялась Дон.

      Ривер вышла за матерью, и при виде опустевших шатров у нее засосало под ложечкой.

      – Не волнуйся так, моя драгоценная. Помни, кто ты и кого представляешь. Иди с высоко поднятой головой. В тебе течет кровь знаменитого рода Старших Всадниц – этого никто не может отрицать.

      – Я буду об этом помнить, – серьезно кивнула Ривер и, как могла, постаралась успокоиться.

      – Эхо, красавица моя, давай покажем табунам, как представляют дочь Старшей Всадницы Мадженти.

      Эхо опустилась на колени, и Дон повернулась к дочери.

      – Садись.

      Она указала на серебристую кобылу.

      – Но… гм… разве ты не…

      Ривер во все глаза уставилась на великолепное животное. На Эхо редко ездил кто-то, кроме матери, и еще реже такое случалось на глазах у остальных табунов.

      – О, я буду рядом. Но сегодня твой день, и мы с Эхо хотим выказать тебе уважение.

      – Спасибо, мама. Спасибо, Эхо. Я – я надеюсь, что я вас не подведу.

      Эхо всхрапнула и хлестнула хвостом.

      – Согласна, – сказала мать. – У нас с Эхо нет времени