Патч. Инкубус. Михаил Зуев

скреб его длинным павлиньим пером по животу. Было одновременно и щекотно, и почему-то горячо там, где мерзкая тварь касалась кожи своим пыточным орудием. Слава сел на кровати, мотая головой, стряхивая остатки морока. Восемь. На работу сегодня к одиннадцати.

      Прислушался к своим ощущениям. Сон окончательно прошел, но слабое щекотание с примешивавшейся к нему гуляющей болезненностью в животе – то справа, то по центру – никуда не делось. Вот же приснится мразь сволочная, да и все никак не отстанет со своей мерзостью. Сгинь, тварь!

      Вышел из ванной после душа, не вытираясь, – лето, когда еще можно так сохнуть на сквозняке и не мерзнуть. Жена, отправив спиногрызов на улицу, пригласила завтракать. Но есть не хотелось. Слегка подташнивало и пошатывало, как будто с похмелья. Странно, сколько дней уже вообще ничего не пил. Ну да ладно, рассосется как-нибудь.

      Бидона с квасом в холодильнике не было.

      – Лара, а где?

      – Так допили же вчера вечером. Ты и допил, я помыла.

      – А старший чего не сходил, нового не взял?

      – Не знаю, весь вечер за письменным столом просидел. Сказал, некогда.

      – А-а-а, понятно. Тогда я схожу.

      Очереди возле бочки не наблюдалось. Наполнил бидон, взял себе холодную полулитровую кружку. Выпил, пошел обратно. Идти-то недалеко, с полквартала. Возле подъезда Славу внезапно согнуло пополам и вырвало. Каждая рвотная судорога отражалась накатом боли в животе, опять то по центру, то справа. Потом вроде отпустило.

      – Нехорошо мне что-то, Киска. Пойду прилягу.

      Через полчаса стало знобить. Заболело сильнее.

      – Слав, ты бледный какой! – Лариса присела на кровать, внимательно вглядываясь в лицо. – И на лбу испарина. Простыл, что ли? Давай температуру померяем.

      Померили. Тридцать восемь.

      – Чего, может, болит у тебя где?

      – Живот.

      – Что – живот?

      – Да не знаю. Не то болит, не то крутит.

      – А где болит?

      – Вроде справа. А вроде и везде.

      – Слав, давай я скорую вызову.

      – Не, не надо. Так пройдет.

      Знаю я эти скорые. Приедут, в ботинках своих грязных. Наследят, весь пол затопают сапожищами – отмывай потом. Да еще и в больницу увезут.

      Больницы Слава не любил. В детстве навалялся, когда сначала определили гастрит, а потом, буквально через полгода, ювенальную язву желудка. Половину четвертого класса в больнице проторчал. Гулять нельзя, есть нормально не давали, да и порядки были жесткие. В гастроэнтерологии, где приютили Славу, лежали два мордатых дебила, лет уже шестнадцати, а то и семнадцати. Злобные, постоянно стрясали с ребят мелочь на сигареты, хамили и дрались.

      Однажды в столовой кто-то разлил борщ по столу. Один из дебилов повернулся к Славе:

      – Мелкий, алё! Пойди тряпку возьми, вытри, нах!

      Слава сделал вид, что не расслышал.

      – Я тебе сказал, сопля-дохля! Встал, пошел, тряпку принес, вытер!

      – Не пойду. Сам вытирай! – Слава весь сжался внутри, стиснул кулаки и зубы.

      – А