Все романы в одном томе. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

для выпивки – спектакль всего с двумя монотонными голосами, с мутными, мрачными сценами и световыми эффектами, за которыми было нелегко уследить, когда глаза вели себя так странно. Впоследствии он решил, что это, по-видимому, была «Шутка»…

      Потом – «Кокосовая пальма», где Эмори опять поспал на балкончике… Еще позже, у «Шенли», он стал мыслить почти последовательно и, педантично ведя счет выпитым коктейлям, сделался очень прозорлив и разговорчив. Выяснилось, что их компания состоит из пяти мужчин, из которых двое ему слегка знакомы; он заявил, что намерен нести свою долю расходов, как честный человек, и громко твердил, что рассчитаться надо немедленно, – чем вызвал шумное веселье за соседними столиками…

      Кто-то упомянул, что в зале сидит известная звезда эстрады, и Эмори, встав с места, подошел к ней и галантно представился… Тут же он оказался втянут в спор сперва с ее кавалером, а затем с метрдотелем, причем сам он держался чуть надменно и изысканно вежливо… и, поддавшись на неоспоримо логичные доводы, согласился, чтобы его отвели обратно к его столику.

      – Решил покончить с собой, – объявил он ни с того ни с сего.

      – Когда? В будущем году?

      – Теперь же. Завтра утром. Сниму номер в «Коммодоре», залезу в горячую ванну и вскрою вену.

      – Ну и разговорчики!

      – Вам бы еще стаканчик выпить, старина.

      – Обсудим это завтра.

      Но Эмори не желал ничего слушать – он желал говорить.

      – С вами так бывает? – вопросил он театральным шепотом.

      – А как же!

      – И часто?

      – У меня это хроническое.

      Последовала дискуссия. Один из собутыльников сказал, что порой ему бывает до того скверно, что он серьезно об этом подумывает. Другой согласился, что жить, собственно, не для чего. «Капитан Корн», каким-то образом снова оказавшийся среди них, высказал мнение, что обычно так чувствуешь себя, когда плохо со здоровьем. Эмори внес предложение – заказать по «Бронксу», намешать туда битого стекла и выпить залпом. К тайной его радости, никто этой идеи не поддержал, и тогда он, допив бокал, подпер подбородок ладонью, а локоть поставил на стол, уверив себя, что так можно поспать, грациозно и почти незаметно, и застыл в оцепенении.

      Проснулся он от того, что в него вцепилась женщина – очень хорошенькая, синеглазая, с растрепанными темными волосами.

      – Проводи меня домой! – взмолилась она.

      – Что такое? – спросил Эмори, моргая.

      – Ты мне нравишься, – сообщила она нежно.

      – Ты мне тоже.

      Он заметил, что на заднем плане маячит какой-то горластый мужчина, а ему самому толкует что-то один из его компании.

      – Этот, с которым я пришла, – болван, – пояснила синеглазая. – Ну его. Отвези меня домой.

      – Напилась? – осведомился Эмори, воплощенное благоразумие.

      Она застенчиво кивнула.

      – Поезжай домой с ним, – посоветовал он веско. – С кем пришла, с тем и поезжай.

      Тут горластый мужчина на заднем плане вырвался