Все романы в одном томе. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

по-честному, теперь плевать на них хотел. – В доказательство своей беспринципности он широким жестом смахнул со стола бутылку зельтерской, уготовив ей громкую гибель на полу, но это не помешало ему продолжать: – Лови момент, завтра умрем. В-вот какая у меня теперь философия.

      Карлинг зевнул, но Эмори уже не мог унять свое красноречие.

      – Раньше хотел понять, откуда компромиссы, половинчатая позиция в жизни. Теперь не хочу понимать, не хочу… – Он так старался внушить Карлингу, что не хочет ничего понимать, что утерял нить своих рассуждений и еще раз объявил во всеуслышание, что он теперь «животное, и точка».

      – Ты какое событие празднуешь, Эмори?

      Эмори доверительно склонился над столиком.

      – Праздную крах всей своей ж-жизни. Величайшее событие. Рассказать про это не могу…

      Он услышал, как Карлинг окликнул бармена:

      – Дайте стакан бромо-зельцера.

      Эмори возмущенно замотал головой:

      – Н-не желаю!

      – Но послушай, Эмори, тебе сейчас станет дурно. На тебе лица нет.

      Эмори обдумал эти слова. Хотел посмотреть на себя в зеркале за стойкой, но, даже скосив глаза, не увидел ничего дальше ряда бутылок.

      – Мне бы чего-нибудь пожевать, – сказал он. – Пойдем поищем чего-нибудь п-пожевать.

      Движением плеч он поправил пиджак с потугой на небрежность манер, но, едва отнял руку от стойки, мешком свалился на стул.

      – Пошли через дорогу к «Шенли», – предложил Карлинг, подставляя ему локоть.

      С его помощью Эмори заставил свои ноги кое-как пересечь Сорок вторую улицу.

      У «Шенли» все было в тумане. Он смутно сознавал, что громко и, как ему казалось, очень четко и убедительно толкует о своем желании раздавить кое-кого каблуком. Уничтожил три огромных сандвича, жадно и быстро, словно три шоколадные конфеты. Потом в сознание снова стала наведываться Розалинда, а губы беззвучно повторяли и повторяли ее имя. А потом его стало клонить ко сну, и ум лениво, равнодушно отметил, что к их столику стягиваются мужчины во фраках, скорей всего – официанты…

      …Он был в какой-то комнате, и Карлинг что-то говорил про узел на шнурках.

      – Б-брось, – едва выговорил он сквозь дремоту. – Буду спать так…

Все еще в винных парах

      Он проснулся смеясь и лениво обвел глазами комнату – очевидно, номер с ванной в хорошем отеле. Голова у него гудела, картина за картиной складывалась, расплывалась и таяла перед глазами, не вызывая, однако, никакого отклика, кроме желания посмеяться. Он потянулся к телефону на тумбочке.

      – Алло, это какой отель?.. «Никербокер»? Отлично. Пришлите в номер два виски.

      Он еще полежал, зачем-то гадая, что ему пришлют – бутылку или просто два стакана, уже налитых. Потом с усилием выбрался из постели и зашлепал в ванную.

      Когда он вышел оттуда, неспешно растираясь полотенцем, официант уже был в комнате, и Эмори вдруг захотелось его разыграть. Подумав, он решил, что это будет дешево, и жестом отпустил его.

      От первых же глотков алкоголя он согрелся, и разрозненные картины стали медленно складываться в киноленту о вчерашнем дне. Снова он увидел