Человек, который был Четвергом. Гилберт Честертон

Ударьте меня, но выслушайте! Убейте, но послушайте! Не избирайте этого человека.

      Истина так грозна даже в оковах, что непрочная и дикая победа Сайма пошатнулась, как тростник. Но вы не догадались бы об этом по его холодным голубым глазам.

      – Товарищ Грегори приказывает… – произнес он.

      Это развеяло чары.

      – Кто вы такой? – громко спросил у Грегори один из анархистов. – Вы не Воскресенье.

      А другой еще грознее прибавил:

      – Даже и не Четверг.

      – Товарищи! – крикнул Грегори истошно, словно мученик, вставший превыше муки. – Возненавидьте меня как тирана и презирайте как раба. Мне все равно. Если вы не принимаете моих приказов, примите мою мольбу. Хотите, я встану на колени? Я умоляю, я прошу, я заклинаю вас – не избирайте его!

      – Товарищ Грегори, – произнес председатель после неловкой паузы, – все-таки не совсем прилично…

      Впервые за этот вечер наступила тишина. Бледный, измученный Грегори снова рухнул на место, а председатель повторил, словно заведенный:

      – Итак, ставим на голосование кандидатуру товарища Сайма.

      Собрание зарокотало, как море; руки поднялись, и через три минуты Гэбриел Сайм, агент тайной сыскной полиции, был избран на пост Четверга в Центральном Совете Анархистов.

      Вероятно, каждый почувствовал, что на реке поджидает катер, а трость со шпагой и револьвер лежат на столе. Как только голосование закончилось и пути назад уже не было, Сайм получил мандат, а все вскочили и, пылко беседуя, собрались в небольшие кучки. Сайм очутился рядом с Грегори, с тяжкой злобой глядевшим на него. Оба долго молчали.

      – Вы истинный дьявол, – сказал наконец анархист.

      – А вы – истинный джентльмен, – серьезно ответил сыщик.

      – Это вы меня поймали, – продолжал Грегори, сильно дрожа, – втянули меня…

      – Не говорите глупостей, – резко прервал его Сайм. – Если уж на то пошло, это вы меня втянули в какой-то чертов парламент. Вы первый взяли с меня слово. Должно быть, оба мы поступаем по совести, но взгляды наши так различны, что договориться мы не можем. Общего у нас только честь да смерть… – И, накинув длинный плащ, он взял со стола флягу.

      – Катер ждет, – предупредительно сообщил Баттонс. – Прошу вас, вот сюда!..

      Жестом, изобличающим в нем приказчика, он пригласил Сайма в короткий, окованный железом коридор. Пылающий гневом Грегори быстро и нервно шел за ними. Миновав коридор, Баттонс распахнул дверь, и глазам их внезапно предстали серебро и синева Темзы, напоминающей в свете луны сцену из пьесы. У самых дверей стоял темный маленький катер, похожий на дракона-младенца с единственным злым оком.

      Прежде чем ступить на борт, Гэбриел Сайм обернулся к оцепенелому Грегори.

      – Вы сдержали слово, – учтиво сказал он; лицо его закрыла тень. – Вы человек чести, и я благодарю вас. Слово вы сдержали во всем, даже в самой малости. В начале всех этих дел вы обещали мне кое-что, и вот я признаю, что вы выполнили свое обещание.

      – Что вы хотите сказать? – воскликнул измученный Грегори. – Что я обещал?

      – Занятный