Его апатия. Чингиз Абдуллаев

два авиаперелета. От одной этой мысли портилось настроение. А на поезде ехать долго. Вот так и приходится летать раз сорок или пятьдесят в году. Плюс еще в Италию к Джил и сыну. Кажется, он летает в год больше опытных летчиков.

      «Омар отказывается от адвоката – значит, считает дело предрешенным, – вернулся к своим рассуждениям Дронго. – Неужели он собирается следующие лет сорок сидеть в тюрьме? Этого я не понимаю. Или я просто не знаю еще чего-то важного?»

      Глава 3

      Ростов порадовал Дронго ясной, теплой погодой. В аэропорту его встречал старый знакомый – Константин Федяков, с которым он дружил больше десяти лет. В начале девяностых они познакомились в Москве и с тех пор неизменно относились друг к другу с большой симпатией и уважением. Константин работал в местном издательстве и в первой половине девяностых издавал детективную и прочую коммерчески выгодную литературу, которая хорошо продавалась по всем странам СНГ.

      Федяков заранее заказал номер в отеле «Интурист», куда они сразу и поехали из аэропорта.

      – Давно не был у нас в Ростове? – спросил Федяков. – А то ведь с тебя станется: заедешь и по занятости на глаза другу не покажешься.

      – Больше десяти лет.

      – Здесь все изменилось. – Федяков хохотнул. – Впрочем, сам увидишь.

      – Я сюда по другому вопросу, – напомнил Дронго.

      – Да я знаю. – Костя помрачнел. – Ты приехал на этот процесс, о котором, оказывается, весь город говорит. Напрасно ты приехал. Нужно было заранее мне позвонить. Я бы тебя отговорил ввязываться в это дело. Я вчера, как только ты сообщил, что приезжаешь, сразу заказал тебе номер, а потом поехал узнать подробности насчет суда над Омаром Нагиевым.

      – Узнал?

      – Лучше бы не узнавал, – признался Костя, – ты даже не представляешь, что у нас здесь творится. Оказывается, даже митинги проходят. Люди требуют, чтобы его расстреляли, он ведь целую семью тут вырезал! Такое не прощается.

      – Неужели устроили открытый процесс?

      – Конечно, открытый. Почти весь город на рогах стоит. Этого типа в тюрьме избили до полусмерти, он сейчас в больнице. Хорошо еще, что не убили.

      – Ты считаешь, что такой самосуд может быть оправдан?

      Костя взглянул на своего друга, затем снова посмотрел на дорогу. И ничего не сказал. Лишь через минуту он начал говорить:

      – У нас уже восемь лет раненых и убитых привозят из Чечни. Сам должен понимать, как люди относятся ко всем «черным». Я не хочу тебя обидеть, но ты должен понимать чувства людей. Достаточно одной искры, чтобы начались погромы.

      – Спасибо, что не сказал «к черножопым», – пробормотал Дронго. – Это из уважения ко мне?

      – К тебе, – кивнул Костя, – к тебе. И поэтому давай я лучше закажу тебе билет на завтрашний рейс, и ты улетишь отсюда до того, как возобновится этот чертов процесс.

      – Не улечу, – твердо ответил Дронго. – А то буду чувствовать себя, как негр в Алабаме в начале шестидесятых.

      – Кончай валять дурака, – посоветовал другу Костя. – Ты будто не хочешь ничего понять: этот Нагиев убил троих, всю семью перебил,