Его апатия. Чингиз Абдуллаев

спросил Дронго.

      – Извините, я сказала глупость. Конечно, никого нельзя убивать.

      – Он вам ничего не говорил?

      – Ничего. Омар признался, но его к этому принудили. Мой брат невиновен, – твердо сказала женщина, – он не мог застрелить мужа и жену, а потом задушить ребенка. Он не способен сделать такое!

      – Откуда у него пистолет?

      – Не знаю. У нас дома никогда не было оружия. Отец даже на охоту не ездил с друзьями, не любил он это занятие. И Омар не ездил. Он не мог смотреть, как курицу режут. В детстве во время курбан-байрама убегал домой, не мог видеть, как режут жертвенного барана. И такого человека они сделали убийцей!

      – Успокойтесь, – мрачно сказал Дронго. – Приезжайте сейчас ко мне, буду вас ждать.

      – Вы живете один? – спросила она. – Это неудобно.

      – Умереть можно от вашей непосредственности, – буркнул Дронго. – На улице меня ловить удобно, предлагать мне последние ценности вашей семьи удобно, просить меня защитить вашего брата удобно. А приезжать ко мне неудобно.

      – Извините. Я на все согласна.

      – Только не нужно такой патетики. Я понимаю, что у вас большое горе, но я зову вас к себе не в гости, а чтобы уточнить некоторые детали. Так что приезжайте поскорее. И перестаньте все время извиняться! Если я решил заняться делом вашего брата, то уже вряд ли передумаю.

      – Спасибо, – взволнованно сказала Фатима.

      Она приехала к нему ровно через полчаса. И позвонила в дверь коротким звонком, словно, дотронувшись до кнопки звонка, сразу отдернула руку, боясь обжечься. Дронго открыл дверь и провел ее в гостиную. Она нерешительно оглядывалась по сторонам, теребя сумочку.

      – Давайте для начала условимся, что вы ничего не будете от меня скрывать, – сказал Дронго, усаживая гостью на диван и устраиваясь рядом с ней. – Начнем с вопроса о том, откуда у него мог взяться пистолет.

      – Честное слово, не знаю, – сказала Фатима. – Сама не могу этого понять.

      – Кто его адвокат?

      – Какой-то старик. Голиков Андрей Андреевич. Его назначили, Омар отказывался от адвоката, но они сами назначили.

      – Все верно, – кивнул Дронго, – по российским законам в таких случаях государство назначает адвоката. Когда речь идет о тяжких преступлениях.

      – Да-а… – Она готова была снова заплакать, но сдерживалась. – Еще Омар сказал, чтобы мы не приезжали на суд. Он не хочет нас видеть. Я так за него боюсь!

      – Завтра я вылетаю в Москву, – сказал Дронго, – хотя честно признаюсь, что ненавижу летать. Я сделаю пересадку в Москве – и в Ростов. У вас есть телефон Голикова?

      – Конечно, есть. Процесс должен возобновиться в понедельник.

      – Сегодня среда, значит, через четыре дня.

      – Голиков сказал, что нет никаких шансов. Омар все признал и все подписал. Может, вы сумеете найти убийцу за эти дни?

      – Только в книгах или в кино, – пробормотал Дронго, – убийцу удается найти за несколько дней. А я не Шерлок Холмс и не Эркюль Пуаро. Но попытаюсь понять, что там произошло и по каким основаниям обвиняют