Костёр для третьей смены. Татьяна Свичкарь

В свои восемь лет Призрак был маленький, худой, с большими синяками под печальными глазами. Кашлять Призрак стал ещё до всякого мороженого.

      Ленка Богданова ухватила его за плечо и потащила в медпункт. В тесном кабинете, находившемся в кирпичном здании, хозяйничала врач Любовь Афанасьевна. Она была уже пенсионеркой, но не желала чувствовать себя ею. Волосы она подбирала высоко и укладывала валиком, как актрисы в тридцатые годы прошлого века.

      Любовь Афанасьевна работала в медицине ни много ни мало – сорок пять лет. Но она не могла забыть своё детство – детдомовское, проведённое в Средней Азии. Тогда летом их не отправляли в лагеря. Ребята собирали на плантациях хлопок, носили на голове тяжёлые корзины. А если кто-то заболевал – лечили его подручными средствами. С тех пор Любовь Афанасьевна в средства эти свято верила. Детдомовцы считали лучшими лекарствами что-то съестное, вкусное, чего им обычно не давали, а только в виде лакомства – заболевшим. И нынче тем, у кого заболит горло, Любовь Афанасьевна рекомендовала лизать сгущенное молоко, а страдающим поносом – лечиться шоколадом.

      – Где ж ты умудрился простыть? – допрашивала она тощего Призрака, выслушивая и выстукивая его, – Не ври, ничего не щекотно, стой спокойно. Жара такая, что вас сюда с солнечными ударами должны приносить…

      – Тьф-тьфу-тьфу, не надо с ударами, – и Ленка Богданова для пущей убедительности постучала кулачком по двери.

      – Вот я и говорю… А тут на тебе – с кашлем! Подожди, да у тебя и нос заложен… Скорее всего, аллергия. Тут чего только не цветёт под боком. И вот что делать теперь? Мы же сами не разберёмся, чего он там не переносит…. Или ты сам скажешь? – обратилась она к Призраку, – Знаешь, на что у тебя аллергия?

      – На ёлки, – прокашлял тот.

      – Ну, вот, пожалуйста, на ёлки! А каким местом мама твоя думала, когда отправляла тебя сюда? – и Любовь Афанасьевна повернулась к Ленке, – Короче, звоните ему домой, пускай его забирают…

      – Нет! – взвыл Призрак, – Не хочу! Тут весело! Не хочу домой совсем!

      Ленка тоже расстроилась:

      – Ну что ж такое, смена только началась! Ванечка у нас сегодня и петь должен на концерте, и вообще… мы его полюбили. Может, попробуем полечить его? Какое-нибудь лекарство?

      – А вот положу тебя сейчас в изолятор, и будет тебе очень весело! – пригрозила Любовь Афанасьевна и кивнула на дверь в противоположном конце медпункта, – Вон у меня изолятор. Хочешь?

      – Не-а, – и Призрак вцепился в вожатую.

      – Ну ладно, сейчас я ему дам таблетки, и вечером его ещё ко мне приведёшь. Если лучше не станет – завтра домой.

      В этот день все спешили, и ребята, и вожатые: торопились с утренней уборкой лагеря, с купанием на речке, повара спешили с обедом и полдником. И даже «тихий час» стал всего лишь «тихим получасом», потому что нужно было ещё репетировать – после ужина должно было состояться торжественное открытие лагеря.

      А там, где