Заклятые супруги. Темный рассвет. Марина Эльденберт

свои игрушки, но я как зачарованная смотрела на надпись.

      «Катастрофа».

      – Что это значит?

      – Погоди, вскрою до конца.

      Расклад дополнили «Любовники», непонятная для меня пустая карта, «Демон» и расколотая молнией надвое скала – «Переход». Софи нахмурилась, закусила губу, но когда повернулась ко мне, уже беззаботно улыбалась. Пожалуй, подозрительно беззаботно.

      – Все, вот теперь можно спать, – она сложила карты, поднесла их к губам и убрала в мешочек, который бережно завязала. После чего сунула его под подушку.

      – Ты мне так ничего и не объяснила, – напомнила я.

      – Разве?

      Софи нагнулась, чтобы проверить, как себя чувствует Лилит: свернувшись крохотным серым шариком, мышь хрустела кормом рядом с поилкой, из опилок торчали только уши. Сунув палец между прутьями, девочка погладила ее по спинке, та посмотрела на нее блестящими глазками-бусинками, и продолжила есть. Похоже, мышь была счастлива, что пережила очередной день без визита Кошмара, который постоянно норовил проникнуть в комнату – сама девочка тщательно запирала дверь и окна, когда уходила, а всей прислуге было поручено смотреть за тем же. Убедившись, что ее любимица в порядке, дочь нырнула под одеяло, старательно в него завернулась и подтащила поближе куклу, которую мы купили на ярмарке. С того дня она расставалась с ней только на занятиях и во время прогулок.

      – Ну да. Например, что значит пустая карта?

      – А… это неопределенность. У нее два значения: то ли карты отказываются говорить о каком-то событии, то ли в жизнь людей войдет нечто новое, неожиданное. Оно может быть как хорошим, так и плохим.

      – А «Демон»?

      – «Демон» – человек с неясными намерениями. Хитрец, ведущий свою игру.

      Почему-то подумала про Эрика. Разумеется, верить ему я не собиралась, да и вообще не собиралась вести с ним никаких дел. Он владеет древними знаниями мааджари, магией искажений, а теперь еще и золотой мглой. Бр-р-р, мороз по коже. Нет уж, расспросим покойницу о его матери, и распрощаемся. Благополучно.

      По крайней мере, я на это надеюсь.

      – Софи, нам с Анри нужно уехать. Завтра вечером. – Девочка сразу насторожилась. – Это ненадолго, всего на несколько дней.

      Она сникла и повыше подтянула одеяло.

      – Не хочу, чтобы вы уезжали.

      Я погладила ее по руке.

      – Обещаю, что мы скоро вернемся. А Сесиль и Мэри не дадут тебе заскучать.

      – Вы уезжаете из-за этого человека? Который приходил к нам сегодня? Он симпатичный, хотя и чудаковатый… слегка.

      – Он не очень хороший, Софи.

      – Это я уже поняла, – девочка фыркнула. – Мадемуазель Маран после твоего выговора половину энгерийских слов перепутала, когда мы с ней повторяли тему про осенний лес. Деревья у нее росли сверху вниз, а вместо корней были листья.

      Я прыснула.

      – Ты так разозлилась, Тереза. Почему?

      – Потому что когда мы жили в Лигенбурге, этот человек очень сильно навредил нам с Анри. И не только нам.

      Софи нахмурилась.