Роковая тайна сестер Бронте. Екатерина Борисовна Митрофанова

станете хранительницей великой тайны, в заповедные пределы которой не будет доступа никому иному отныне и вовек – помните об этом, не то вас постигнет жестокая кара.

      Слушайте же! Единственная возможность спасения нашего рода забрезжит на печальном, сумрачном горизонте нашего семейного очага лишь в том случае, если кто-либо из моих потомков догадается-таки о злополучном условии, – том самом, соблюдение которого может так или иначе воспрепятствовать неумолимому вмешательству роковых сил.

      – И тогда жестокое родовое проклятие минует наш род? – с надеждой вопросила Элизабет Брэнуэлл.

      – Едва ли, мисс Брэнуэлл, – ответил ее зять, глубоко вздохнув. – Повторяю: Вездесущий Рок так просто не отступится от нас. Но насколько мне дано понять тот тайный знак, что был ниспослан мне свыше нынче ночью, если какой-либо представитель младшего поколения моего рода сможет раскрыть для себя смысл упомянутого условия, то оно тотчас перестанет действовать. Однако же, полагаю, что это обстоятельство отнюдь не упростит ситуации, ибо в таком случае на смену прежнему условию неизбежно явится иное, быть может, менее жестокое, чем первое, и все-таки, вероятно, столь же коварное… нет, я решительно убежден – еще более коварное и опасное. Ведь сущностный смысл его, по всей видимости, погребенный в мрачной усыпальнице небытия, скрыт даже от меня… К сожалению, здесь ничего уже не поделаешь!

      – Печальная перспектива! – согласилась мисс Брэнуэлл. – Однако, любезный сэр, и в этом случае не исключена возможность счастливого стечения обстоятельств, верно?

      – Что ж, – произнес Патрик Бронте, окинув свояченицу удовлетворенным взглядом, – мне положительно нравится ваш природный оптимизм, хотя, справедливости ради, должен сказать, что это, пожалуй, едва ли не единственное ваше качество, заслуживающее поощрения; ну да ладно… Быть может, отчасти вы и правы, сударыня: хотелось бы надеяться на лучшее. Но, мне думается – и не без основания, что все это слишком уж невероятно. Судите сами, мисс Брэнуэлл: предположим, кому-либо из моих детей удастся осознать смысл того рокового условия. Но ведь одного этого слишком мало для его безоговорочной отмены: необходимо поверить в непреложную истинность этого условия, принять его как должное, – что, в сущности, весьма и весьма затруднительно. В противном же случае его разрушительные чары не утратят своей действенной силы, и все останется по-прежнему. Скорее всего, так оно и будет. Однако даже если допустить противоположный вариант, то есть ситуацию, когда условие возможного спасения нашего рода будет осознанно, обдуманно и принято вполне, – то с того самого момента, как это случится, все усилия будут неизбежно направлены к его беспрекословному соблюдению. А значит – устремятся не в то русло, ведь никому из моих детей и в голову не придет та маленькая хитрость, о которой известно лишь нам с вами, сударыня, – возможность его отмены. Но, как я уже неоднократно предупреждал вас, мы должны молчать. Иначе наша излишняя словоохотливость сыграет с нами