Собрание сочинений. Том 13. Между двух революций. Андрей Белый

в разлуу-уу…»

      Бац: ошибка!

      И все – повторяется; мы же, схватив картузы, улепетываем в Надовражино.

      «Дитя-солнце»

      Пережитое недавно порядком таки меня взбудоражило: Петербург, 9 января, ссора с Брюсовым, история с Н

, ряд разочарований; самоопределенья я жаждал; когда и как самоопределяться? День мой – в клочках; в глазах моих – мельк; в ушах – треск перебивчивых лозунгов: Фортунатов, Морозова, Эллис, Лопатин, Хвостов, братья Астровы, присяжный поверенный Сталь, Мережковский, Рачинский, Свенцицкий и Брюсов, и – сколькие оспаривали друг друга в разорванном ухе[9]; с 1905 года пятна восприятий вскричали, воспламеняя сознание.

      С. М. Соловьев извлек из Москвы; в Дедове он меня усадил, точно в ванну, в настой из ландышей, в утренние туманы сырого, прохладного лета; и вновь поднялись сказки маленькой, черной, как вороново крыло, «бабуси»; я и не знал еще, до какой степени она, – гм… Словом: Дедово началось пасторалями: пастушков и пастушек.

      Уж вечер: облаков померкнули края[10].

      И потом – тарарах: июль, с темой «карги»; не июль – «Пиковая дама», разыгранная по Чайковскому; но и в июне В. М. Коваленский, Сережа и я в ненастные дни резались в мельники; то один, то другой из нас, открывая три козыря, взревывал: «Три карты!» Сережа же напевал:

      Так в ненастные дни

      Занимались они

      Делом[11].

      Прохладным утром я выносил прямо в травы, под дерево, рабочий столик; вглядываясь в рощицу, в золотые пятна качавшихся курослепов, под лепет берез я строчил: поэму «Дитя-Солнце», которой две песни (около трех тысяч стихов) успел окончить; ее сюжет – космогония, по Жан Поль Рихтеру, опрокинутая в фарс швейцарского городка, которого жители разыгрывают пародию на борьбу сил солнца с подземными недрами; вмешан профессор Ницше, – в усилиях: заставить некоего лейтенанта Тромпетера наставить рога лаборанту Флинте, чтобы от этого сочетания жены лаборанта с Тромпетером родился младенец, из которого Ницше хотел сделать сверхчеловека; но рыжебородый праотец рода Флинте вылезает из недр; он борется с Ницше; когда вырастает младенец, то он, снявши шкуру, подстригшись, надевши очки, нанимается, неузнанный, в гувернеры и похищает в горы младенца, чтобы в горных пещерах по-своему его перевоспитать; шарж сложнится; в него ввязывается и Менделеев, приехавший на летний отдых: в Швейцарию.

      Первая песнь – «мистерия»; вторая – фарс: в окрестностях Базеля; продолжение – следует.

      Витиеватый сюжет – стиль писаний моих того времени; и «Симфония» писалась как шутка; ее приняли как пророчество; Блок – и тот думал, что она – в паре с его стихами о Даме; окончи поэму – возникло б новое qui pro quo; кричали б: «Невнятица!» Поэму готовил я для прочтенья у Блоков, ее нашпиговывая намеками, понятными лишь нам троим; в 1904 году – пошучивали: аллегория ль зонтик Л. Д. Блок, иль Л. Д. – аллегория «зонта» неба? Зонт ли «гори-зонт»; или горизонт – Любин «зонт»? Шутки ради в третьей и четвертой

9

См. «Начало века», глава четвертая.

10

Романс Полины из «Пиковой дамы». Слова Жуковского.

11

Эпиграф Пушкина к «Пиковой даме».