О мастерстве и героизме. Виталий Гурин

не понимал. Следователь был ему неприятен.

      – Я имею в виду, – следователь набрал в грудь воздуха и продолжил свой монолог, – вот, например, какая разница крестьянам, при каком политическом строе они живут? Рабочим? Ведь исторически так сложилось, что общество делится на два класса: власть имущие и угнетённые. Первые насаждают вторым свою волю через написание своих законов и требуют неукоснительного их соблюдения. Что такое право? Возведённая в закон воля господствующего класса. И когда общество делилось на рабовладельцев и рабов. Первые устанавливали законы для рабов. При феодализме феодалы устанавливали законы для крепостных, буржуа – для рабочих. В действительности прошло уже несколько тысяч лет, а расстановка сил в обществе осталась прежней. Мы только поменяли название. Вы, кстати, курите?

      – Нет, спасибо, – ответил Петрович.

      Следователь закурил сигарету. Ему нравилось говорить. Наверняка он многим людям лил тут в уши всякую ерунду. Впрочем, их положение обязывало их слушать.

      – Так вот. Поменяли название. В действительности разве не остались сейчас работорговцы и рабы? Взять, к примеру, офис-менеджеров. Вот они работают всю жизнь, берут, кстати, кредиты. Живут в кредит, понимаете ли. – Следователь вздохнул. – А что, собственно, они видят, кроме работы? Все заработанные деньги тратят на всякие увеселения плоти. Не думают о будущем, живут одним днём. Кто-то может ездить по всяким Турциям, Египтам, знаете ли. А кто-то нет. Последние хуже галерных рабов. Те хоть мир видели, путешествуя на галерах. Ну а что видят наши врачи? Учителя и прочие с ними? Затрудняюсь ответить. И хорошо, если супруг человека ещё какие-то деньги зарабатывает. А если нет? Вы знаете, мы тут много видим на этой работе. Много спившихся, алкоголиков, наркоманов. Все от безысходности. Многие думают, что наркотики – дорогое удовольствие. Не все, скажу я вам. Есть такие препараты, за 500 рублей можно сделать с десяток доз. Конечно, жить такому недолго, но всё же более красочно, чем серость происходящего.

      У нас тут, кстати, в милиции, ещё до реформ зарплата была небольшая: всего 10 тысяч рублей. Тоже еле сводили концы с концами.

      И вот мажора вчера привезли пьяного. Напился и на папином джипе снёс в мемориальном парке ограждения.

      Это я всё к чему говорю-то. Нет никакой разницы. Тысячи лет прошли, а всё осталось как есть. Рабы и торговцы рабами.

      Тут Петрович решил подключиться к монологу:

      – Разница есть. Есть различные социальные возможности. Кто-то сидит ровно на жопе и не работает, а кто-то пашет и добивается.

      Следователю, казалось, только этого и надо. Петрович подлил масла в огонь.

      – Ну вот учитель пашет за 10 тысяч. Я пахал за 10 тысяч. А работа ой какая тяжёлая. Семьи нет, личной жизни тоже нет. Какие тут социальные возможности? Раньше тоже были социальные возможности. Схватиться за топоры и вилы и выкинуть зажравшего барина на *уй на мороз с семьёй.

      Последние слова следователь сказал уже грубо и громко.

      – Я ведь хочу сказать, что такой человек, как вы, Дмитрий Петрович, в глазах моих – всего лишь очередной плут и жулик,