Рулетка судьбы. Антон Чиж

вот, Настасья Андреевна, полагаю, моя тетушка Львова смогла достаточно испортить мнение обо мне. Мнение ошибочно…

      Настасья готовилась к скучной светской беседе с благовоспитанным юношей, занудным и правильным. И никак не ожидала подобного поворота. Она взглянула на Пушкина с интересом.

      – Служу в сыскной полиции, занят с утра до позднего вечера, единственный неприсутственный день, воскресенье, предпочитаю проводить на диване… К тому же я человек грубый и скучный. Имею дело с ворами да убийцами. Развлекать барышень не умею. И не хочу. Достаточно ясно я выразился?

      Настасья не верила своим ушам. И переглянулась с Прасковьей.

      – То есть не будете нас опекать?

      – Нет, не буду.

      – И не будете составлять план нашего пребывания в Москве?

      – Предпочитаю не заниматься подобной ерундой.

      – И следить за нами не станете?

      – Ни малейшего желания, – сказал Пушкин. – Я слишком ленив для этого…

      Если бы не приличия, Тимашева наверняка вскочила и запрыгала бы на одной ножке. А так вздохнула с облегчением.

      – Боже, какое счастье… Благодарю, что не покушаетесь на мою свободу…

      – Рад услужить…

      Важная мысль, и, главное, вовремя, посетила Настасью.

      – Только мадам Львова ничего не должна узнать, – сказала она.

      Пушкин согласно кивнул.

      – Составим список мест, куда я вас возил. Чтобы обманывать мою милую и добрую тетушку… Врать будем параллельно, то есть и вы, и я говорим одно и то же…

      Совершенно по-детски Настасья захлопала в ладошки. Шалость ей нравилась.

      – Как это славно! А то нам жизни нет от московских тетушек… То езжай к вашей тетушке, то к Живокини, то к Терновской… Сил никаких нет…

      Он и ухом не повел. Напротив, изобразил внезапную радость.

      – Так вы племянница Анны Васильевны?

      Настасья выразила удивление.

      – Разумеется, она родная сестра моей покойной матушки… Разве мадам Львова вам не сказала?

      – Конечно, говорила. С делами сыска из головы вылетело, – сказал Пушкин. – Когда же вы навещали ее?

      – Третьего дня, – ответила Прасковья, помогая не менее забывчивой Настасье.

      – Выходит, вечером тридцать первого декабря… А признайтесь, тетушка потом повезла вас на рулетку? – И он шутливо погрозил пальцем.

      Секреты барышень только им кажутся тайнами. Все было на виду. В обмене взглядами, в подавленных смешках.

      – Только не выдавайте нас мадам Львовой, – хихикнув, сказал Настасья.

      – Ни за что не выдам, – обещал Пушкин. – Много проиграли?